«Как только я начал заниматься балетом, я уже знал, что Майя Плисецкая настоящая звезда. Когда я учился в балетной школе, мой педагог, знаменитый танцовщик Парижской оперы Мишель Рено, показал мне фильм, где Майя репетировала "Спящую красавицу" и "Дон Кихота". Помню, как я был удивлен и поражен энергией, которой она обладала. Но что еще удивительнее, сегодня она обладает той же энергией, ничего не изменилось. Когда я танцую с Майей, то понимаю что на сцене она невероятно счастлива! Для меня это – мощнейший толчок в профессии».

В фильм о Плисецкой репетиция «Послеполуденного отдыха фавна» не вошла. Представьте, сработала моя самоцензура! Тогда, в Миккели, я почему-то посчитал, что Майя Михайловна танцует в слишком открытой одежде (хотя это сценический костюм!) и что это будет выглядеть на экране не очень эстетично и только подчеркнет ее возраст. Но вправе ли я судить, как должна быть одета Плисецкая? Конечно, нет. И сейчас, пересмотрев заново запись, чудом сохранившуюся, я понимаю, до какой степени я заблуждался! Вместо «Фавна» в фильм вошел другой фрагмент: Плисецкая репетирует бежаровскую «Айседору». Но этот балет многие видели – и живьем, и в записи. А съемка репетиции «Фавна» уникальна. Очень надеюсь, что эти эксклюзивные кадры удастся продемонстрировать зрителям.

Забегая вперед, скажу, что фильм я показал Плисецкой уже после телевизионного эфира. Майя Михайловна и Родион Константинович были по делам в Москве. Мы созвонились, Плисецкая пригласила к себе домой – в квартиру на Тверской. Сегодня это квартира-музей. Родион Константинович был в спортивном синем костюме и сам похож на спортсмена, в прекрасной физической форме, стройный, моложавый. Во время просмотра я украдкой наблюдал реакцию звездной пары. Трудно передать, с какой нежностью Щедрин смотрел на свою супругу на экране, а Плисецкая ловила в его реакции каждый нюанс.

Майя Михайловна высказала два замечания. Первое касалось «Фавна»:

– Почему в фильме нет нашей репетиции? Мы же ее сделали фактически для вас. И это была очень удачная репетиция.

Я пролепетал, что, к сожалению, был брак пленки, – не мог же я озвучить истинную причину. Но в тот момент мне стало стыдно вдвойне: я почувствовал, как для самой Плисецкой было важно продемонстрировать репетицию «Фавна» в эфире. Еще Майя Михайловна обратила внимание, что в репортаже с «Айседорой» она чуть-чуть хромает, когда идет из кулисы на сцену.

– Старая травма дает о себе знать. Не надо было показывать.

Но здесь я возразил, что это только ее ощущения, а со стороны ничего не заметно.

В общем, от нашей московской встречи остались смешанные чувства. С одной стороны, радость нового общения, да еще в домашней обстановке, а с другой – замечания снизили градус моей эйфории. Но уж, как есть. Я попросил Плисецкую подписать мне на память фотографию, где мы с ней в балетном классе. Майя Михайловна взяла фломастер и написала золотистыми буквами: «Вадику Вернику с самыми теплыми и добрыми чувствами. Майя Плисецкая. Миккели 1996». И дописала: «Москва 8.12.96». Фотография с автографом Плисецкой висит в рамочке у меня дома…

«Кармен-сюита». Кармен.

1971 год. Фото Г. Соловьева

Наш съемочный день продолжается. По просьбе Гедиминаса Таранды Майя Михайловна идет на репетицию «Имперского русского балета». Артистки труппы готовят номер «Посвящение Майе Плисецкой» и будут исполнять его в Миккели. Двадцать девочек синхронно танцуют вариацию из «Кармен-сюиты». Их костюмы копируют сценический наряд Плисецкой, у каждой на голове – роза, как у Плисецкой. Чтобы зафиксировать репетицию на камеру, мы с Гедиминасом придумали графическую мизансцену: балерины выстроились с двух сторон, а в центре, на высоком стуле, возвышается Плисецкая. Идет фонограмма моей любимой «Кармен-сюиты», девочки танцуют. Майя Михайловна внимательно за ними следит. Пауза. Она встает и показывает несколько движений.

Казалось бы, все понятно и просто. Но как это повторить, если ты не Плисецкая? Не знаю, насколько юные балерины смогли усвоить советы Майи Михайловны, а мы получили отличный съемочный материал, и показали его в самом финале фильма…

Так пролетел еще один день в Миккели. Завтра – заключительный день.

Майя Плисецкая и Вадим Верник.

Миккели. 1996 год.

День пятый

Экзерсис на пальцах

Как стать женщиной, родившись по-мужски упрямой? Как быть женщиной, любя ежедневный труд больше милой дамской расслабленности? Как остаться женщиной, когда все вокруг посягает на твою хрупкую, гордую и неповторимую суть?

Сегодняшнюю съемку Майя Михайловна предложила провести в своем гостиничном номере.

Встреча назначена на 12 часов утра. Номер-люкс, но без излишеств. Спальня и небольшая гостиная. Обстановка аскетичная. Разворачиваем аппаратуру. Плисецкая нервничает.

– Давайте уже запускаться, а то я начинаю уставать. Это плохой признак. Получается, мне наплевать на то, что у меня сегодня премьера.

Майя Плисецкая. 1965 год.

«Премьерой» Майя Михайловна называет первое исполнение для финской публики балета «Курозука», она покажет этот балет здесь трижды.

Оператор максимально быстро ставит свет, надевает на Плисецкую петличку со звуком, и мы начинаем.

– Вы ощущали себя роковой женщиной, по которой сходили с ума мужчины?

– Да, пожалуй, никто не сходил с ума. Это так уж придумали. Кто сходил с ума? Я таких не знаю. Не знакома.

– Когда вы почувствовали, что вы красивая?

– Никогда. Я этого не думаю про себя. Я не думаю, что я красивая. Так что тут вопрос даже неожиданный. (Улыбается.)

– Неожиданный? Ваш ответ неожиданный.

– Я просто не думаю, что я красивая. Мне нравится красота совсем другая. Вы знаете, у меня, наверное, плохой характер, потому что я во всем вижу только минусы. И в своем исполнении, и в своем поведении, и в своем лице. Когда я на себя смотрю на экране: «Ага, вот это не так и вот это плохо, надо бы исправить». И все время так. Сказать, что я восхищаюсь собой, – такого, наверное, и не было никогда. Мне очень трудно угодить самой себе. Мне в этом, кстати, очень помогает Щедрин. Потому что когда он мне советует, как надо исполнить, и я к нему прислушиваюсь, то получается хорошо.

Опять Щедрин как спасательный круг.

Белла Ахмадулина исполняет оду в честь Плисецкой:

«Майя и есть женщина, без всяких уклонений от этого героического дела, без всяких отклонений. Она прекрасна. Она пришла за тем, чтобы пленить, сбить с толку, завладеть, покорить. Майя – исполнитель и просторное вместилище страсти. О, эти ноги, о, эти руки! Нет им родственных. Но еще шея, шея Майи Плисецкой есть просто всем