Порожняк тут же, в прихожей, сбил пробку с горлышка пивной бутылки и стал жадно отхлебывать пенящуюся жидкость. Опустошив бутылку, он громко рыгнул и потер себя по животу с блаженным видом.

– Во ништяк.

– Шеф, я че-то Долбана не нашел.

– Как это не нашел? На хате у него был?

– Был, никто не открывает. И по мобиле тоже звонил. Там все какая-то баба княвает, типа нету его, мол, звоните позже.

– Может, он к шмаре какой свалил?

– А че тогда телефон не работает?

– Хрен его знает, может, выключил.

– Какого хрена?

Порожняк снова потянулся на кухню. Зюзя, звеня бутылками, за ним. Услышав доносящийся из ванной плеск воды, он спросил:

– Катька здесь?

– А где ей еще быть?

Выставляя бутылки на стол, Зюзя как бы между прочим поинтересовался:

– Шеф, а ты знаешь, что вчера было?

– Че?

– Долбан кому-то морду начистил.

– В первый раз, что ли?

Порожняк откупорил бутылку водки, налил себе в первый попавшийся стакан. Зюзя отрезал ему кусок ветчины, но Порожняк, выпив, не стал закусывать.

– Это ж еще не все, – продолжил водитель. – Долбан Катьке фару засветил. Ты ему, наверное, за это ввалил? Может, он в амбицию ударился?

– Ну, бля, только мне обиженных тут не хватает, – хмыкнул Порожняк.

После выпитого он почувствовал значительное облегчение и прилив жизненных сил.

– Курево есть? Дай сигарету.

Зюзя с готовностью протянул шефу пачку «Мальборо». Тот закурил, выпустил облако дыма, прошелся по кухне.

– Если этот, бля, козлопас через час не объявится, я его, в натуре, обиженным сделаю.

Но Порожняк ждал напрасно. Долбан не объявился ни через час, ни через два…

* * *

Большой торговый день на запрудненском городском рынке подходил к концу. Покупателей становилось все меньше.

Торговцы стали потихоньку сворачиваться, собирая в полосатые клеенчатые сумки турецкий и китайский ширпотреб.

Двое постовых милиционеров – старший наряда сержант Минин и рядовой Варламов – в предвкушении скорого окончания смены неспешно прохаживались по рядам.

Настроение у обоих было хорошее – за день удалось состричь со зверей пятьдесят баксов и триста тысяч рублями. Зверями они называли кавказцев, которых здесь, на рынке, было хоть пруд пруди.

Стричь с них «капусту» было одним удовольствием. Разговор всегда получался коротким:

– Паспорт есть? Нет? А что есть? Удостоверение беженца? Это что за хрень такая? Где выдано? Почему фотографии нет? Откуда мы знаем, что это ты? Тут написано Мамед Ибрагим-оглы. Сам откуда? Из Нахичевани? Это, бля, не документ. Поехали с нами в отделение. Посидишь в обезьяннике, пока твою личность выяснят. Чего, не хочешь в обезьянник? Но вопрос-то как-то надо решать. Сколько-сколько? Ты что, нас так дешево ценишь? Ну вот, это другое дело. И чтоб я больше тебя здесь не видел.

Еще полгодика такой службы – и можно купить себе «жигуленок». Пусть не новый, но зато «пятерку». А если повезет, то и «семерочку».

Вон братки-белорусы гонят из Европы бэушные «Жигули» по сходной цене. У них там таможенные пошлины пониже будут, чем у нас.

А то, что работа собачья, так это можно и перетерпеть. В конце концов, эти торгаши тоже целый день на ногах. Вон сумки тянут. Давайте-давайте, вам за это хозяева деньги платят.

А кто хозяева? Все те же звери черномазые. У самих денег куры не клюют, но вечно жалуются, мол, торговля плохо идет, народ бедный стал, ничего не покупают.

Если народ бедный стал, то что же вы тут стоите целыми днями? Валите к себе в солнечный Азербайджан. Так нет же, не хотят. Лучше здесь русского человека грабить, чем там на своих горбатиться.

Оно и понятно, какие здесь проблемы? Одного снарядил за товаром, другого поставил на базаре. Контейнеры для хранения барахла тут же, рядом, в двух шагах от рынка, на пустыре. Притащил, затащил – и никаких проблем.

Бабы тебе наторгуют, а ты только «капусту» снимай. Они, эти азеры, хитрые, сами ни хрена не делают.

Но и мы не глупее. Наторговал – поделись с властью. А не хочешь – мы тебе быстро объясним, что к чему.

– А-а-а! – раздался страшный женский крик со стороны контейнерной площадки.

– Чего это там, Варламов?

Старший наряда повернул голову в ту сторону, где кричали.

– Не знаю, товарищ старший сержант, – пожал плечами рядовой. – Может, обокрали кого.

Крик повторился, все усиливаясь:

– А-а-а! Люди, помогите, кто-нибудь!

– Да чего они там разорались, мать их? – ругнулся сержант, глянув на часы. – У нас уже смена кончается.

Несколько человек из числа покупателей и продавцов, закончивших работу, кинулись на призыв о помощи.

Рядовой Варламов тоже двинулся за ними, но сержант придержал его за руку.

– Стой, пусть сами разбираются. А если что серьезное, сюда прибегут. Ты, главное, не дергайся раньше времени. Давай закурим.

Спустя несколько минут к милиционерам подбежала запыхавшаяся растрепанная тетка лет пятидесяти с коричневым от загара лицом. Наметанным глазом сержант Минин безошибочно определил в ней продавца с рынка.

– Товарищ милиционер, – выпалила она, – там труп!

– Где труп? Какой труп? – рассеянно выдыхая табачный дым, спросил сержант.

Всем своим видом он демонстрировал, что у него есть дела поважнее трупа.

– Да там, – тетка махнула рукой куда-то за спину, – возле нашего контейнера.

– Мужик или баба?

– Мужчина это, мертвый.

– А с чего вы взяли, что он мертвый? Может, просто напился? Сегодня вон жара какая стоит. – Минин показал на небо. – Выпил лишнего, а его под солнцем и развезло.

– Да он не дышит и не шевелится.

Сержант с недовольным видом бросил бычок под ноги и затушил его носком ботинка.

– Кровь есть?

Тетка перепуганно замотала головой:

– Нет, я не видела.

– Так что вы раньше времени панику поднимаете? Вызывайте «Скорую», пусть разбираются.

Рядовой Варламов потянул Минина за руку:

– Товарищ сержант, надо глянуть, может, на самом деле труп.

Вокруг уже начала собираться толпа, и сержанту не оставалось ничего иного, как согласиться:

– Ладно, Варламов, пошли глянем.

Несколько человек стояли, сгрудившись, возле задней стенки металлического контейнера на складской площадке рынка. Со стороны пустыря площадка была огорожена невысоким забором из металлической сетки.