Уродец плюнул в нас пережеванной малиной и указал на знак рядом с дверью: «Бифи вход запрещен, в долг не даем, обувь не храним».

Последняя строчка действительно была печальной, потому что многим лепреконам настолько нравится гоняться за припадками, что они с легкостью отдают свои пятисотлетние башмаки с пряжками весом в двадцать четыре карата за несколько хороших «гудков к потолку».

Шиобан де Валера без предупреждения достала шилейлу и треснула создание по лапе, заставив его выронить свою дубинку и что-то жалобно пролепетать.

Такая прямая атака была в стиле капитана. Она никогда не ждала, как повернется ситуация, а всегда сама делала первый шаг. «Лучше ошибиться и потом извиниться, чем оказаться правой и ничего не сделать», – объяснила бы она. Капитан знала слишком многих хороших офицеров отдела, которые медлили в опасной ситуации, из-за чего их превращали в свиней, поленья или водопады.

Когда маслянистый уродец, нагнувшись, потянулся за шилейлой, она быстро двинула его коленом. Наколенник издал удовлетворенное «тыц», и существо повалилось на землю.

Даже при том, что оно, казалось, вырубилось, его разумный и, по-видимому, независимый от тела хвост попытался вцепиться в шилейлу капитана, но я прихлопнул его своей (Несмотря на то что у кадетов шилейлы очень легкие, они быстрые и с ними легко управляться, а это в определенной ситуации может стать большим преимуществом.)

– Спасибо, Бойл, – поблагодарила меня капитан, приведя себя в порядок. – За этой дверью нас ждут самые отчаянные подонки Ногботтома, отбросы, не желающие иметь ничего общего с бифи, не говоря уже о полиции. Большинство из них, скорее всего, сейчас в припадке и не обратит на нас никакого внимания. Но без драки может не обойтись, понимаешь?

Я кивнул, вытирая пот со лба, покрепче сжимая рукоятку шилейлы и снова застегивая верх комбинезона, готовясь к самому худшему.

– Если Прекрасный Лиам и Мелкий Глен здесь и у них при себе окажется хотя бы одна бутылка вина из отеля «Мэлтон», мы имеем полное право их арестовать. Но без весомых доказательств нам предъявить им нечего, и все, что мы можем сделать, это допросить их и отпустить.

– Да, капитан, – отозвался я, несколько раз взмахивая шилейлой, чтобы разогреться.

– И предупреждаю – ни при каких обстоятельствах не смотри прямо на Прекрасного Лиама. Сконцентрируйся на его поясе или ботинках, – добавила капитан. – Еще не хватало, чтобы ты в первый же день втрескался в ганконера.

– Так точно, – ответил я, мотая головой, словно сама мысль влюбиться в подозреваемого казалась мне нелепой. Я вообще еще ни разу ни в кого не влюблялся – даже в мою соседку и ужасного опекуна Долорес, самую прекрасную скрипачку в Европе и вдобавок чудесную ирландскую танцовщицу. К тому же она делает такой суп с фреш-кремом и картошкой, что с ума можно сойти.

Капитан подняла руку в перчатке и начала сгибать пальцы: три… два…

КРРРАААХ! Шиобан де Валера одним ударом вышибла дверь. Петли лопнули, брызнув во все стороны ржавчиной. Капитан не удержалась и упала вместе с дверью, сумев оседлать ее, как доску для серфинга. Вышло случайно, но ей очень повезло. Выглядел трюк впечатляюще, но вряд ли она смогла бы еще раз повторить его даже за миллион евро.

Моя рука с зажатой в ней шилейлой дрожала, когда я вбежал вслед за капитаном внутрь. Рев аккордеона был оглушительным, и мне стоило большого труда не зажмуриться из-за наполнявшего зал едкого дыма.

Огуречный салон оказался огромным помещением, похожим на трехуровневый амфитеатр. На полу – хрустящая смесь опилок, лежащих без сознания лепреконов, забытых шляп и засохших огуречных черешков. Несколько зачарованных инструментов, играющих сами по себе, максимально громко исполняли “A Jug of Punch”.

Если музыка была атакой на уши, то воздух представлял собой не меньшую опасность для глаз. Сетчатка горела от трехсотлетней смеси острых огурцов и лепреконских газов.

Я чувствовал, что, как Данте, спускаюсь в ад, что должен развернуться и бежать туда, где смогу дышать, дабы не погибнуть здесь, в этом страшном, плохо проветриваемом чистилище. На какое-то мгновение я пожелал вернуться назад и тонуть в зыбучем торфе в Лесу Адаира, потому что даже это было приятнее.

– Держись, Бойл, – подбодрила меня капитан.

Я отдышался и зажмурил глаза, пытаясь последовать ее совету. Вытер очки о комбинезон. Это место и правда жутко выглядело. По всему клубу было рассеяно около сотни лепреконов, и практически никто из них не заметил нашего эффектного появления, поскольку у одних был самый разгар припадка, а другие восстанавливались после основательного удара о потолок.

Те немногие, кто заметил, плевались в нас малиной или показывали оскорбительные жесты. Большинство таких жестов я никогда раньше не видел, поэтому и не понял, насколько неприятными они являлись. («Путеводитель по неприличным жестам лепреконов» можно купить в отделе оружия и снаряжения или в сувенирном магазине «Хранилище радости»: два евро в мягкой обложке, четыре пятьдесят в твердой.)

Но для кого наше присутствие явно не осталось незамеченным, так это для трех здоровенных лесных троллей[37], чинивших устройство для прокатывания бочек.

Это впечатляющий механизм, особенно учитывая, что построили его в 1723 году. Он напоминает маленькие американские горки, занимающие больше половины салона. Поставленные на рельсы бочки проносятся вокруг, кружась и вращаясь, чтобы огурцы внутри хорошенько пропитались рассолом. Хотя голова у меня была занята делом, идея прокатиться на такой штуковине на мгновение показалась заманчивой.

Рост самого крупного из троллей составлял примерно три метра, не считая рогов. На табличке с его именем была надпись «Майки», а внизу дописано «Я не ношу обувь». Майки угрожающе приблизился к капитану, полируя свои большие рога грязной, промасленной в рассоле тряпкой.

– Привет, Майки, – поздоровалась капитан: оказалось, они знакомы.

– Капитан, – ответил Майки, уважительно наклонив рогатую голову. В следующее мгновение произошло то, что я посчитал второй самой странной вещью за сегодня. Майки и Шиобан де Валера склонились и понюхали подмышки друг у друга.

Ага, именно так. Отвратительно. От-вра-ти-тель-но. И если бы вы сказали, что я когда-нибудь начну делать то же самое, я назвал бы вас грязным лжецом. Этот обычай называется подмышечная болтовня, и так приветствуют друг друга все тролли. Стоит вам поздороваться как-то иначе, и кого-то непременно сожрут. Таким образом поступают известные нам виды троллей: живущие под мостами, лесные и заячьи, самые маленькие из всех, обитающие в подземных норах, которые обычно слепы. У заячьих троллей есть интересный способ избавляться от дурных снов – они помещают их в картофель, который выращивают под землей. Если вы поели чипсов, а потом вам снятся кошмары, где вас преследует лиса, вас поймали в туннеле или заставляют жениться на тролле, которого вы не любите, то, скорее всего, вы съели картофель, выращенный заячьими троллями, и заразились их кошмарами.