И жены нет. Самое скверное, что это не компьютерные программы. Это настоящие, живые существа, и они искренне считают этот мир реальным.

– Я никогда не смотрела с этой стороны, – призналась Катя. – Это… Оно страшно.

Я кивнул.

– Это так же скверно, как то, что сделали с нами.

– Так какой у нас план? – вмешалась Пончик. Не покидая моего плеча, она вытянула лапу и дотронулась до стены пещеры. И отдёрнула перепачканную лапу. – Отвратительное место.

Я на мгновение задумался.

– Раз уж мы здесь, нужно ударить по логову босса. Может быть, мы сможем понять, с чего монстры вечно лезут в поезд. Их, как и неигровых, можно создавать, наделять историями жизни, выпускать на свободу. Но они не роботы. Если они садятся в поезда и выходят на платформы, должна быть какая-то причина. Чем больше мы будем знать об этом месте, тем лучше шансы, что мы поймём, как их вытравлять.

Прежде всего нам необходимо было определить, с чем мы столкнулись на этой станции. Я поручил Пончику разыскать туннель с одним Корнетом, с которым можно будет схватиться. Предположительно Корнеты способны наносить «слуховые» удары. Следовало выяснить, что это означало.

Монстры беспрерывно выползали на платформу из каких-то глубоких слоёв. Новообретённая способность Пончика видеть мобов на карте работала бесперебойно, но дальности действия ей не хватало. Мне хотелось как-то соединиться более крупную карту Кати со способностью Пончика видеть монстров на больших расстояниях и моим умением объединять ловушки в одном интерфейсе.

– Вот здесь один-одинёшенек движется по туннелю, – доложила Пончик.

Мы ринулись монстру навстречу.

Зев: «Привет, ребята! От вас тишина, я вас лишена».

Пончик: «ПРИВЕТ ЗЕВ!»

Зев: «Я знаю, что вы заняты, но захотела проверить. Я продолжаю работать над вашим появлением на средних этажах. Многое будет зависеть от того, как будет продвигаться вопрос со спонсорской поддержкой. Возникло одно тонкое место. Это касается и двух фанатских ящиков, которые вам направлены».

Пончик: «ТЫ ВИДЕЛА ЧТО МЫ ВОШЛИ В ПЕРВУЮ ДЕСЯТКУ?»

Зев: «Видела, конечно. В сущности, я хотела снять вопрос как можно скорее».

Карл: «Давайте снимем».

Зев: «Это касается Кати».

Я замер посреди прохода. И сделал знак, чтобы остальные тоже остановились.

– Что такое? – спросила Катя.

– Погодите минутку, – попросил я. – Мы обсуждаем одну проблему с нашим представителем по связям.

– Прямо сейчас?

Теперь и я видел на карте точку монстра. Как раз за углом. В самой середине туннеля. Я слышал невнятное гудение монстра, но к нему примешивался ещё какой-то звук.

Клинк, клинк, клинк…

Я не мог сообразить, что это было.

Пончик: «ТАК ЧТО С КАТЕЙ?»

Зев: «Она скучная. Народ не любит её. Одетта пожаловалась на её бледный вид на интервью. И в туннеле полно таких, кто хочет, чтобы она пропала, и вы опять остались вдвоём. Вам нужно или отказаться от неё, или сделать её интереснее. Может быть, сделать ей мохок. Я пока не имею права обращаться к ней непосредственно, но могу поговорить с ней с глазу на глаз после интервью, если вы согласитесь».

Карл: «Чёрт вас возьми, вы смеётесь надо мной?»

Пончик: «МОЖЕТ БОЛЕЕ СЕКСУАЛЬНЫЙ ВИД ЕЁ ВЫРУЧИТ. ИЛИ ЕСЛИ ОНА УВЕЛИЧИТ ГРУДЬ КАК ОДЕТТА».

Зев: «В общем, вы должны что-то предпринять. Неразумно же вводить нового участника, если она исчезнет? Это будет как с вводом Эйприл в „Девочек Гилмор“[35]. Только хуже».

Пончик: «ОХ НЕТ. Я ЕЙ ПОМОГУ».

Карл: «Катя преподаватель изобразительного искусства, а не дрессированный пудель. Если она кому-то не по вкусу, пусть эти кто-то подавятся».

Зев: «Если она не нравится зрителям, то они перестанут смотреть. Если они перестанут смотреть, то у вас будет меньше просмотров. Если у вас будет меньше просмотров, то меньше будет и призов из фанатских ящиков и от спонсоров. А вы пока только начинаете получать фанатские и спонсорские призы».

Карл: «Она скромная, и она так же подавлена, как и мы. Нельзя требовать от человека, чтобы он настолько изменял свою природу».

Пончик: «МОЖНО, МОЖНО ТРЕБОВАТЬ. ГЛЯДИ».

– Ты должна вырастить мохок, – заявила Пончик Кате. – А ещё, может быть, обзавестись хлёстким лозунгом. В случае Карла это отлично сработало.

– Мать твою, Пончик.

Я пробормотал эту фразу и тут же пожалел, что она сорвалась у меня с языка.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Катя.

Она тронула рукой свои светлые волосы. Она уже научилась обращаться с ними так, чтобы они выглядели более натуральными. Раньше они были чересчур жёсткими, почти как у куклы. Её лицо тоже сделалось более естественным. Она уже не напоминала внешне жертву пожара, а скорее заставляла подумать об избытке пластической хирургии. Вроде матери Беа.

– Она ничего не имеет в виду, – отрезал я. – Сейчас это значения не имеет.

– Карл, это важно. Она не должна уходить от разговоров только потому, что они ей неудобны. Зев считает, что если ты решила держаться с нами, то тебе нужно быть более жизнерадостной.

– Жизнерадостной? – переспросила Катя. – Она говорит, что я скучная?

– Нет, – соврала Пончик. – Просто она считает, что у тебя будет больше последователей, если ты дашь зрителям что-то этакое, за что они зацепятся. Ничего плохого в этом нет. Но людям требуется знать, кто ты есть. У их представлений о тебе должны быть корни.

– У меня никогда не бывало больше просмотров. Сейчас у меня почти десять миллиардов последователей. А был почти ноль до того, как я присоединилась к вам.

– Это очень важное достижение, – принялась уверять её Пончик, – поверь мне, важное, но – для новичка. Вот у меня почти семьсот триллионов.

Я вздохнул. Что ж, Пончик хотя бы дипломатична.

– Послушайте, сейчас не время… А, мать твою.

Кролик-монстр, должно быть, услышал наш разговор. И двинулся в нашу сторону. Монго зарычал.

– Ладно, отложим эту тему. Стойка два.

Туннель был достаточно широк для того, чтобы мы могли выстроиться в ряд. Стойка два была аналогична первой, только я находился в середине шеренги. Пончик оставалась на моём плече, но она должна была спрыгнуть, когда мы сблизимся с монстром. Монго, я и Катя выступим единым фронтом, Пончик останется в арьергарде. Монго расположился слева от меня, Катя заняла позицию прикрывающего – справа.

Высокая фигура обогнула угол. Она двигалась на двух ногах, при этом горбилась. Красное, лишённое кожи тело казалось мокрым. Кроличьи уши были нелепо длинными, настолько, что касались потолка. Глаз у существа не было. Только широкий зубастый рот. Исходивший от тела гул усиливался.

– Иисусе, – произнёс я.

Но этого зверя было тяжело смотреть. У него были руки, причём с пальцами, напоминавшими