Машина наконец выехала на улицу.

– А с Антоном я познакомился через Семена, – между тем продолжал их водитель. – Он сказал, что тот большая шишка в органах и поддерживает наше дело.

Вероника поняла, что Семен – это первый из их похитителей.

– Я особо не участвовал, а Семен бегал на каждый митинг, вот где-то они и сошлись. Сам я – бывший военный. Ранили в Чечне, подлечили и списали вчистую. Профессии никакой. За спиной только военное училище. Работал там, сям. Если бы не квартира, которая осталась от умерших родителей, то уже бомжевал бы где-нибудь. Семья развалилась. Подвернулся Семен. Ему негде было жить, но была машина. Ну, я его и приютил, а взамен он дает мне «Волгу» на ночь, чтобы зарабатывал на жизнь. А сам он бомбит днем.

Подъехали к торговому центру, который был открыт всю ночь.

– А сейчас еще и Антон поселился. Сказал, что не может жить у себя в квартире. Наверное, от жены скрывается.

Вероника подумала:

«Знал бы ты, от какой «жены» он скрывается!»

Машина остановилась.

– Вы на меня не держите обиды. Я не знал, на что иду. Антон ничего не сказал про ребенка.

Стал помогать им выйти из машины и повел к освещенным витринам. Машина осталась за углом.

– Здесь найдете себе тачку. Всю ночь дежурят. Ну, еще раз простите.

Развернулся и пошел за угол.

«Не хочет, чтобы увидели номера», – сообразила Вероника.

Она стояла, прижимая к себе Аню, и в полную грудь дышала прохладным ночным воздухом. После кондиционированного он просто пьянил.

А Юлька развила бурную деятельность. За деньги выпросила у кого-то из служащих телефон и стала названивать, стоя в углу, чтобы никто не слышал. Вероника была так рада очутиться в большом, освещенном помещении, а не в тесной комнатке с матрасом на полу, что даже не думала, куда она денется среди ночи.

– Мама! А нас больше нигде не запрут? – Привел ее в чувство вопрос дочери.

– Нет. Мы теперь на свободе.

Вернулась Юлька.

– Сейчас приедут, – коротко бросила она и отвернулась.

У Вероники даже не было желания спросить, кто приедет и куда повезут. Она устала от Юлькиного присутствия.

Пришлось ждать почти полчаса, пока за ними приехали. Зашел один в рубашке с галстуком и сразу направился к их группе. Загрузились на заднее сиденье машины, а человек в галстуке сел впереди, рядом с шофером. Всю дорогу ехали молча. Подъехали к знакомой частной гостинице, и Вероника с дочкой, не проронив ни слова, вышли из машины. Человек прошел с ними внутрь, и встретившая их женщина без вопросов провела в тот же номер, откуда их несколько дней назад вытащили два патриота. Веронике показалось, что с того дня прошла вечность.

Телефон у изголовья все мурлыкал и мурлыкал.

«Очередной похититель?»

Вероника с трудом разлепила глаза. Было восемь, а легли они после трех. Поднимать трубку не хотелось. Звонок мог означать лишь очередную проблему. Мурлыканья прекратились, чтобы тут же начаться вновь.

«Настойчивый. Кто это может быть? Юлька должна еще спать».

Она наконец подняла трубку.

– Это – Геннадий Васильевич.

Приветствий не полагалось.

– Я внизу. Мне надо с вами срочно поговорить.

Такого сюрприза она не ожидала.

– Вы тоже будете меня похищать?

– Прекратите балаган! В этом разговоре вы заинтересованы так же, как и я. Поднимаюсь.

– Но мне даже нечего одеть, – начала она, но трубка уже была мертвой.

И действительно. Одежда, купленная патриотами, была грязной и мятой. Халата в номере почему-то не оказалось. Чертыхнувшись, завернулась в одеяло и пошла в соседнюю комнату, чтобы открыть гостю дверь.

– Смотрите, до чего меня довел ваш сотрудник! – сказала Вероника сварливо, увидев генерала. – Так и по улице придется ходить.

А он стоял перед ней в хорошо отглаженном летнем костюме.

– Бывший, – как всегда, поправил он, входя.

Не дождавшись приглашения, уселся в кресло и начал без предисловий:

– Так! Ваши друзья разместили в Фейсбуке материал, которого там быть не должно. В нем вы говорите много ненужных вещей. Насколько я знаю, это нарушает договоренность, согласно которой вы обязались воздерживаться от публичных выступлений. И в результате вы можете лишиться компенсации, которая вам полагается.

Лишиться денег ей совсем не хотелось.

– Сделать запись меня принудил ваш майор.

И добавила, чтобы уже было все понятно:

– Угрозами принудил. Я уж не говорю о похищении.

– Бывший, – начал заводиться Геннадий Васильевич. – Он у нас давно не работает.

Таким она его видела впервые. Обычно он держал себя в руках. По-видимому, что-то происходило внутри их организации, и ему дали поручение, которое он не мог не выполнить.

– С ним мы еще разберемся.

И, судя по его голосу, беглому майору было чего опасаться. Стало понятно, почему он не ночевал дома.

– А я приехал сюда, чтобы разобраться с вами. Мы ночью добились того, чтобы ваши друзья сняли материал. Временно.

Это было интересно. Каким образом?

– Но они требуют подтверждения, что это – ваша просьба.

Стало понятно, что они обратились к хакерам от ее имени. Спешили ребята. Что-то их здорово подгоняло. А сколько осталось времени до встречи в верхах?

Вероника вспомнила, что майор ей говорил о шантаже и о том, что он на него не поддастся. Значит, хакеры пригрозили, он не выполнил их требование, и они сделали то, что обещали. А каково было их требование? Только свобода для нее и для дочки. Другие не просматривались. И вот теперь они на свободе. Правда, получили ее не так, как рассчитывал Васильченко. Зачем тогда ее показания в Интернете? Действительно не нужны. Там пришлось говорить о технологиях, и не хотелось бы, чтобы потом пришлось давать объяснения по этому поводу в ФБР. Плюс досадно, что деньги пропадут. Ничего не оставалось, как согласиться.

– Компьютер на столе, – указал генерал. – Там есть Скайп.

– Прямо сейчас?

– Конечно, сейчас! Когда же еще?

Он был настроен решительно. Всем своим видом показывал, что просто так не уйдет.

– Мои договоренности с олигархом остаются в силе?

– Без сомнений.

Веронике пришлось шлепать босыми ногами к компу. Пока он устанавливался, подумала, что уж больно экзотически будет выглядеть на экране: уставшая, непричесанная, закутанная в одеяло.

Камеру на том конце не включили, плюс использовали микшированный на компьютере голос. Вероника назвала себя, и ее камера работала. Ей пришлось заявить, что она на свободе и нет больше необходимости в публикации записи. Генерал предусмотрительно стоял сбоку, вне обозрения камеры и внимательно слушал. Она не знала, понимает ли он английский.