У Вероники в мозгу прозвучал тревожный звонок. Конечно, всякое может случиться, но не проходило ощущение, что женщине было просто стыдно за то, что она делала. Так и просидела она весь обед, погруженная в свои мысли, иногда кивая и произнося «Уау!» на то, что рассказывала ей Аня об игре в «Тунтауне».

– Поедем в магазин покупать одежду! – сказала Вероника дочке, когда они закончили.

– А мы можем выходить? – радостно спросила она.

Девочка настолько свыклась с состоянием заточения, что с трудом верила. Но у Вероники от этого простого вопроса вдруг зародилось сомнение, а действительно ли они свободны. И для того, чтобы проверить, пришлось облачаться в грязную и противную одежду.

У нее часто билось сердце, когда она позвонила вниз с просьбой вызвать такси. Не ответят ли ей, что всем московским шоферам потребовалось куда-то срочно уехать. Но все обошлось, и через пять минут машина стояла у подъезда.

Пришлось втолковывать водителю, что ей требовалось, и в конце концов он отвез их в торговый центр, забитый десятками небольших магазинчиков. Там продавали все на свете, но найти то, что им было необходимо, оказалось очень сложно. Если Вероника считала, что у нее достаточно денег, то после знакомства с ценами это ощущение стало пропадать. Прошло почти два часа, пока они, наконец, подобрали в пяти разных магазинах джинсы, майки, обувь, белье, сумку. И в каждом из них они одевались в купленное, чтобы потом выбросить ставшую ненужной старую одежду.

По пути Вероника несколько раз оборачивалась, чтобы найти взглядом охрану, которую ей обещал Геннадий Васильевич, но вокруг них никто не просматривался. А ведь она знала, как они работают. Ее уже охраняли фээсбэшники, когда Вероника ввязалась в историю с потрошителями. К концу она окончательно поняла, что никакой защиты у них нет, и на душе стало совсем погано. Если сейчас повторится история с похищением, то никто даже не узнает о ней. В прошлый раз был третий человек. И закралась мысль о том, что, может быть, их искали только потому, что вместе с ними случайно оказалась мать двоих детей олигарха. А ведь некоторые просто почувствовали бы облегчение, если бы она бесследно исчезла. Кто бы спохватился?

Осталось еще американское консульство. Но от разговора с переводчицей у Вероники осталось неприятное чувство. Оно было необъяснимым. Чувство какой-то фальши. И сейчас она просто задавала себе вопрос: «А было ли это консульство?»

Она крепко взяла за руку дочь.

– Мы едем обратно.

– Мама! Я хочу здесь походить. Давай еще что-нибудь купим!

Она просто устала от пребывания в четырех стенах.

– Тебе надо ужинать. А потом поиграешь в Тунтаун.

Это был единственный способ утащить ее в гостиницу. Но, направляясь к выходу из торгового центра, она думала, а является ли ее гостиница без названия таким надежным убежищем, как ей казалось раньше. Но другого у нее не было. Куда она пойдет без документов?

На улице стало совсем не по себе. В здании было много народу, а снаружи пустынно. Она вспомнила то время, когда за ней охотились потрошители, и тогда она вычитала на одном из сайтов, что нельзя садиться в первую машину, потому что она может оказаться подставной. Поэтому Вероника подошла к группе парней, которые ждали клиентов, и, выбрав наиболее приличную машину, спросила:

– Чья?

Без приключений доехали до гостиницы, в которой, как всегда, никого не было в холле. Аня сразу же засела за компьютер, и оттуда стали раздаваться электронные звуки. А Вероника в это время, глядя на мелькание каких-то изображений на экране телевизора, оценивала ситуацию и обдумывала план на следующий день. Вдруг к креслу подбежала дочка, и глаза у нее были круглыми. Она схватила пульт и сделала громкий звук на телевизоре. Потом, помахав ей рукой, побежала в ванную и включила струю воды. Она уже привыкла к подобным мерам предосторожности во время пребывания на предприятии. У Вероники тревожно защемило на сердце. Аня наклонилась к ее уху и еле слышно прошептала:

– В Тунтауне появилась Кошмарная Мегги. Она мне сказала, что ДвойнойДжо в опасности.

Она сидела рядом с Аней и громко комментировала происходящее на экране, создавая иллюзию соучастия. Но по-настоящему ее интересовал лишь один персонаж в игре.

Вероника не могла понять, почему ее поставили в известность об опасности. В сообществе сидели рациональные люди, значит, была определенная причина, которая заставила их обратиться к ней. Поэтому необходимо выяснить, что произошло с ДвойнымДжо и как это связано с ее нынешней ситуацией. Она чувствовала себя обязанной главе хакерского сообщества. Он ее выручал. И не раз.

Если не считать странного утреннего звонка из консульства, то вокруг нее создали некий вакуум, когда она сидела в комфортабельном заточении без возможности что-либо предпринять. Документов нет, а вскоре закончатся и деньги. И она могла только догадываться о причинах. Информация о том, что с ней произошло, была опасной для некоторых игроков в большую политику. А раз так, то у Вероники появилась четкая уверенность, что их прослушивают, а возможно, и просматривают. Недаром их поселили в тот же номер в гостинице. А так как в этом случае и компьютер находился под контролем при помощи того, что на профессиональном языке называлось sniffing, то придется разговаривать с Кошмарной Мегги, как с ребенком.

Но вначале следовало сделать так, чтобы она поняла ситуацию, в которой находилась Вероника. Она написала текст на бумаге, и Аня послушно настучала одним пальцем на клавиатуре:

– Я выхожу, но через минуту вернусь. Всего доброго!

Вероника понадеялась, что Мегги обратит внимание на прощание. В обмене посланиями между членами клуба оно означало только одно: «Осторожно! За моей спиной стоит полиция».

Ответ пришел незамедлительно:

– Я не прощаюсь. Возвращайся быстрее! Я тебя подожду. Всего доброго!

Таким образом, Мегги дала понять, что она сообразила.

Они с Аней выждали паузу. А на экране обезьянки делали гадости котам, и наоборот. Между участниками шел постоянный диалог. Вероника надеялась, что если кто-то снимает информацию в масштабе реального времени, то он к этому времени уже устал. Исследования показывают, что внимание человека, пассивно наблюдающего за происходящим на экране монитора, начинает рассеиваться после первых 15 минут. Через полчаса оно снижается на 50 процентов. Аня играла уже минут сорок. Плюс обмен шел на английском, неродном языке для того, кто, вероятно, контролировал их.

Решив, что к этому времени наблюдающий уже не сможет выловить ее вопрос в массе обмена репликами между играющими, Вероника написала на бумаге: «Что случилось?» Говорить вслух было нельзя. Аня набрала текст на клавиатуре, и над ее обезьянкой в облачке появилась нужная фраза. Обезьянка Мегги опять оказалась сообразительной. Над ней появился невинный текст, который заканчивался словом «Задержан», которое никак не вязалось со смыслом сказанного.

Наступила очередь Вероники. Аня интенсивно общалась со своей командой, а потом задала вопрос «Кем?» Между тем обезьянки энергично действовали против котов, и Вероника громко комментировала происходящие события, чтобы было понятно, почему она находилась у компьютера. Это могло заинтересовать наблюдавших.