в первую очередь устранялись бы дети с крупными и явными физическими дефектами, которые в условиях деревни обрекали людей на бедность и страдания. Между тем число инвалидов и лиц с психическими заболеваниями среди русских и других народов, исповедовавших православие, было велико: по этому показателю они уступали только латышам, немцам, грузинам, финнам и малым народам Севера.

— Сотни русских колыбельных песен указывают на любовь матерей к детям, на их желание вырастить их здоровыми и счастливыми. Однако, были и такие, в которых содержалось пожелание смерти своему ребенку. Некоторые исследователи толкуют этот факт прямолинейно — как отражение желания матери скорой смерти ребенку, чтобы избавить его от предстоящей тяжелой жизни. Это так?

В действительности, дело обстояло по-другому. Смерть воспринималась крестьянами как сон, а сон и сновидения — как зона контакта со смертью, в силу чего сон и сновидения наделялись магическими функциями обережного (предохранительного) характера — считалось, что колыбельные песни с накликанием смерти ребенку предохраняют его от смерти. Сравнительно спокойное отношение людей к смерти близких, включая ребенка, говорило не о жестокосердии, а являлось следствием страха растревожить, разволновать покойника, нарушить запрет. Фаталистическое отношение к смерти детей объяснялось также тем, что смерть младенцев была слишком частым гостем в каждой семье: около трети детей умирало на первом году жизни и более половины — не дожив до 6 лет. Но, может быть, самое главное состояло в уверенности, что умершему ребенку уготована райская жизнь на том свете и что это милость судьбы, что Бог берет его к себе, пока он еще не нагрешил. Возможно, именно вера в счастье ребенка на том свете помогала матерям расставаться со своими детьми, которые умирали как насильственной, так и своей смертью. О намеренно плохом уходе и детоубийстве речь может идти лишь в отношении явных инвалидов, а также и незаконнорожденных детей, чья судьба действительно была грустной. Верующие люди, а к ним относился весь народ, всегда считали убийство детей незамолимым грехом и решались на него, как правило, в состоянии отчаяния. До 98 % детоубийств совершалось в сельской местности крестьянками, и жертвами этого преступления, как правило, были внебрачные дети, матери которых пытались таким способом спастись от позора и крайней нужды.

— Почему социальная модернизация закончилась неудачей, а для монархии — ее инициатора и долгое время лидера — крахом? Ведь действительно, одна часть общества вела с другой войну на истребление.

— Сотрудничеству между верховной властью и общественностью мешало нетерпение интеллигенции, в особенности ее радикального крыла, не умевшего и не желавшего ждать, наивно верившего в то, что только самодержавие сдерживало прогресс в России. Бесспорно, что вина за отсутствие взаимопонимания лежала также и на правительстве, часто без достаточных оснований не доверявшим общественности. Однако террор, развязанный в России революционерами в 1860-е гг. и продолжавшийся до 1917 г., от которого только за 1901–1911 гг. пострадало около 17 тыс. человек, среди них около половины были государственными служащими, моральная и материальная поддержка, которую он получал со стороны либеральной общественности (террористов прятали, финансировали, защищали на политических процессах и т. п., либералы отказались осудить терроризм с трибуны Государственной думы), также никак не могли способствовать взаимопониманию. По мнению автора, несмотря на все трения и противоречия, либералы, даже из правительственных кругов, и революционеры рассматривали друг друга в качестве союзников для давления на верховную власть. Мало того, общественность, по свидетельству современников, преклонялась перед террористами, которые в силу этого гордились своей деятельностью, чувствовали себя героями, смотрели на террор как на подвиг, религиозную жертву. Лишь с 1907 г. наметился некоторый перелом в настроении общественности по отношению к террору. Хотя насилие со стороны государства и революционеров было взаимным, между ними была большая разница: государство защищало законный порядок, а революционные террористы его методично и систематически разрушали, хотя и во имя светлого будущего. Вплоть до 1917 г. при каждом столкновении с общественностью верховная власть уступала ей ровно столько, сколько было необходимо, чтобы реформой укрепить социальную стабильность и приспособить существующий строй к новым требованиям. В конечном счете борьбу за власть общественность у царизма выиграла, но это была пиррова победа: за гибелью монархии последовала и гибель либеральной общественности, что свидетельствует о том, что для народа социально-экономические реформы имели приоритет перед политическими.

— Есть традиционное мнение, что крестьянство в течение XVIII — начала XX в. самоизолировалось от города и превратилось в особый мир, со своей культурой, своим правом, своей общественной организацией. Мнение тем более распространённое, чем более поддержанное марксистским тезисом о противоположности города и деревни при капитализме. Так?

— Деревня всегда была тесно связана с городом и никогда не являлась его противоположностью, даже если под городом иметь в виду столицы, а под горожанами — образованное общество. Значительная часть русской интеллигенции второй половины XIX — начала XX в. находилась под сильным влиянием народного мировоззрения и крестьянской системы ценностей. Можно говорить об общем в сознании интеллигенции, городских низов и крестьянства, об общности моральных ценностей, в основе которых лежала этика православия.

С точки зрения различий между городом и деревней, существует следующая периодизация: (1) до середины XVII в.: город и деревня не были отделены друг от друга, а представляли как бы единое административное, социальное, экономическое и культурное пространств; (2) середина XVII в. — 1775–1785 гг.: происходило отделение города от деревни во всех аспектах; (3) 1785-1860-е гг.: город отделился от деревни экономически и их дифференциация во всех отношениях достигла своего апогея; (4) 1860-е гг. — 1917 г.: дифференциация города и деревни сменилась процессом их интеграции.

— Когда вы говорили о развитии и упадке крепостнических отношений в России, вы сформулирулировали шесть основных признаков крепостной зависимости применительно к конкретно-историческим российским условиям. Это…

— (1) внеэкономическая, личная зависимость от господина, в качестве которого могли выступать отдельные лица, корпорации и государство;

(2) прикрепление к месту жительства;

(3) прикрепление к сословию;

(4) ограничения в правах на владение частной собственностью и на совершение гражданских сделок;

(5) ограничения в выборе занятия и профессии;

(6) социальная незащищенность: возможность лишиться достоинства, чести, имущества и подвергнуться телесным наказаниям без суда, по воле господина.

Вообще, крепостничество могло существовать в трех формах: как государственное, корпоративное или частное — в зависимости от того, кто является субъектом крепостнических отношений — государство, корпорация или отдельный человек. Все население России было закрепощено, причем в большинстве случаев на двух или трех уровнях: духовенство — государством и епископами, посадские — государством и посадской общиной, государственные крестьяне — казной и сельской общиной, помещичьи крестьяне — казной, сельской общиной и помещиком, дворянство — государством. Крепостное право охватывало все общество снизу доверху, от крестьянской избы до императорского