калиткой соседнего дома. Потом женщина ушла к себе в дом. Тамара, поторапливая нас, замахала рукой, и мы с Димой быстро прошли за забор, где нас уже было не видно за густыми старыми кустами сирени. Тем не менее, когда мы услышали, как шлепают по бетонной дорожке старые галоши соседки, возвращающейся к Тамаре, мы поспешили перейти на другую сторону двора, где располагался, собственно, и сам вход в помещение.

Пришла Тамара и объяснила:

– Соседка почту из ящика вынимает, чтобы никто не догадался, что в доме никто не живет. Да тут почты-то всего – одна газета с телевизионной программой, и все. Я раз в две недели у соседки почту забираю.

Она перебрала зажатые в руке газеты. Из стопки выпали два конверта. Тамара подняла, рассмотрела. Один конверт вскрыла, прочитала.

– Из банка. Требуют возврат кредита. Обещают дело передать в коллекторское агентство. В случае непогашения кредита…

– Какое обеспечение кредита? – спросил Дима.

– Тут копия договора, – Тамара протянула ему конверт вместе с письмом.

Дима посмотрел бегло.

– Нельзя ему, – он кивнул в мою сторону, – в этом доме находиться. Дом заложен в качестве банковского обеспечения. Банк имеет право передать документы в суд, и тогда дом перейдет в собственность банка. А сюда пожалуют полицейские с судебными приставами… Подождите… Так… Письмо отправлено всего-то меньше недели назад… Не успеют, похоже. Пока банк переправит материалы в суд, пока суд рассмотрит, передаст решение в службу судебных приставов. Бюрократию у нас никто еще не отменял. Через два дня я тебя заберу отсюда, как обещал… А пока можешь спокойно отдыхать… Вечером я приеду после тренировки, как и обещал, привезу спортивный костюм.

– Годится… – согласился я. – А от приставов я изнутри закроюсь. Не смогут войти. А телевизор, с вашего разрешения, я в дальнюю комнату перетащу. Там окна к соседям не выходят – только в огород.

Войдя в дом, я начал осваиваться. Легко вспомнил, как курсантом разжигал на межокружных учениях печку-буржуйку в окопном блиндаже, за что получил приличный нагоняй от проверяющего, заявившего, что блиндаж с горящей печкой накроет первая же управляемая мина.

– Так темно же, товарищ подполковник, – возразил я. – Кто увидит дым…

– У мины есть датчик, который сразу среагирует на тепло, исходящее из трубы.

– Тогда зачем, товарищ подполковник, здесь вообще установлена печка? Деньги, что ли, девать было некуда!

Проверяющий ничего не ответил, скорее всего, сам не знал, для чего в блиндаже нужна печка.

И только в последний день учений, когда по радиотелефону нами от командира роты был получен приказ сначала растопить печку, а потом об этом же для чего-то доложить ему лично, я печку все же растопил и доложил.

– А теперь: ноги в руки и бегом в соседний окоп. Оттуда доложить, что все выбрались. Никого ни в коем случае не оставлять под обстрелом, – сурово распорядился командир роты.

Оказывается, проверяющий подполковник был прав, и минометчики «синих», то есть «нашей стороны», отрабатывали удар по нашему окопу, который был условно захвачен противником. Блиндаж накрыло первой же управляемой миной. И четыре «наката»[9] не спасли от мощного разрыва боеприпаса. Засыпало и завалило все находившееся в блиндаже.

В доме «тети Светы» я нарубил щепок и использовал почти свежую газету вместе с уведомлениями из банка для розжига. Уведомления я заметил только в последний момент, когда они уже были охвачены огнем, но вытаскивать их не стал. Печь пахнула на нас теплом и гарью. И почти сразу неизвестно откуда заявился тощий кудлатый, но все же красивый и крупный кот Василий. Ему сразу вывалили в миску несколько пакетов кошачьего корма «Феликс», и кот, насытившись, снова куда-то исчез, но уже с раздутыми боками.

Я проводил до дверей Тамару с Димой и не стал возражать, когда они навесили снаружи амбарный замок, так как соседи могли проверить, есть ли замок на двери, и, не обнаружив его, могли заглянуть в дом посмотреть, нет ли кого чужого. Приготовил себе постель, перетащил, пока было светло, телевизор в дальнюю комнату, но дольше всего провозился с антенной, длины которой явно не хватало до нового места установки телевизора. Хорошо, что я надумал поискать в сенях различный инструмент. Там же я нашел кусок кабеля, который как раз для удлинения антенны сгодился.

На улице быстро темнело. Казалось, только недавно было обеденное время, а уже приблизился вечер. Между домами и в садах и огородах сгущалась темнота. Вскоре должен был появиться Дима.

Признаться, отдыхать я не умел и от безделья измучился. Сделал интенсивную зарядку по динамической системе[10]. Мне бы еще побегать хотя бы десяток километров, но я помнил, что закрыт в доме, кроме того, мне было поставлено условие не показываться на глаза соседям.

Наконец приехал Дима. Честно говоря, я ждал, что он приедет с Тамарой, но он заявился один. Привез мне пакет со спортивным костюмом и быстро уехал. Напоследок сказал:

– Завтра жди меня около трех часов. Поедем на допрос. Начальство мое уже в курсе. О тебе расспрашивали. Пришлось доложить…

– Жду… – коротко сказал я. – Но уже вечер. Печь-то растопить можно?

– Конечно. Соседи подумают, что я растопил, и уехал…

Проводив Диму, я сунул руку в пакет. Его спортивный костюм был настолько мокрым, что спать в нем было невозможно, если не было желания подцепить какое-то простудное заболевание или радикулит. Растопив печь, я развесил на ней спортивный костюм, подумав между делом о том, что офицеров ФСБ на тренировках, кажется, хорошо «гоняют», если даже сухощавому Диме приходится так пропотеть.

Я лег, немного посмотрел телевизор и вскоре заснул. Проснулся ночью, услышав за окном незнакомые голоса. Телевизор продолжал работать. Я встал и выключил его. Теперь голоса стали слышны отчетливее.

– Да дома она, телевизор только что выключила… Я свет от экрана телевизора в окне видел… – сказал один голос, сильно гнусавый.

– Ты вчера тоже говорил, что видел. Мы дверь взломали, но дома ни души! – упрекнул его второй.

– Говорю ж, через черный ход ушел, – ответил первый.

– А я кого посылал караулить черный ход! А ты все: «Ерунда это! К соседям уйдет, как только нас заметит». – Второй голос был грубовато-начальственный.

Раздался сильный стук в дверь.

– Открывай, мы знаем, что ты дома… – третий голос был наиболее решительным. Похоже было, что третий человек решил во что бы то ни стало достучаться до «тети Светы».

Я бы открыл вместо хозяйки дома и принял незваных гостей, будь они даже в форме СОБРа. Но я был закрыт снаружи и потому молча ждал, что будет дальше, надеялся, что дом все