– Не такие уж и значительные, – отвечает он. – То, как ты танцевала на выпускном. То, что говорила о своем будущем, когда я пришел извиниться за произошедшее на выпускном. – Он смотрит на меня, а затем переводит взгляд на свои босые ноги и улыбается. – Как только я понял, что это ты, то тут же почувствовал, что мне предстоит не только спасти тебя.

Я стараюсь никак не реагировать на его слова, но мое сердце начинает колотиться. Потому что в глубине души я и сама это знала. И, наверное, именно это больше всего меня смущает в нашей ситуации.

«Что ты нашла в Кристиане Прескотте?» – спросил меня Такер, когда привез домой с выпускного, и я ответила ему, что не знаю, потому что не могла ничего ему объяснить. И до сих пор не могу.

Такер. Я даже не сказала ему, что отправляюсь в поход. И вот какая из меня защитница? Такая же, как и девушка.

– Спасибо, Кристиан, – чересчур громко говорю я. – За то, что поставил мне палатку. – Я начинаю собирать использованные нами инструменты, притворяясь занятой, а затем старательно отряхиваю штаны от травы, которой на самом деле даже нет. – Уверена, Анджела тоже бы поблагодарила тебя, но, думаю, ты на какое-то время попал в опалу. Ты позабыл, что в Клубе Ангелов нет секретов?

– Я никогда не соглашался с этим правилом, – протестует он. – Кроме того, Анджелу тоже сложно назвать открытой книгой.

Интересно, что ему известно? Но прежде чем я успеваю спросить об этом, какой-то мужчина зовет Кристиана из центра поляны. Мы дружно поворачиваемся в ту сторону.

– Пойдем туда, – говорит Кристиан. – Уже развели костер. – Он вскакивает и протягивает мне руку. – Давай же. Тебе понравится.

Я колеблюсь мгновение, а затем вкладываю руку в его ладонь, позволяя поднять себя на ноги. Но быстро отстраняюсь и иду в сторону дыма, поднимающегося от большого костра, который развели в центре поляны.

– Что ж, добавим жару, – говорю я.

Кристиан шагает рядом со мной с ухмылкой на лице.

«Не смей восхищаться его улыбкой», – одергиваю себя я.

Но при этом прекрасно осознаю, что его рука ощущалась невероятно привычно в моей руке.

Я втискиваюсь между мамой и Анджелой, которые сидят у костра, и всматриваюсь в освещенные огнем лица. Билли рассказывает историю о том, как однажды в тридцатые годы они с мамой в прямом смысле слова столкнулись с Чернокрылым на ипподроме Санта-Анита.

– Это был Азазель, – говорит Билли. – В сером льняном костюме-тройке. Вы можете себе это представить?

– И что вы сделали? – спрашивает кто-то приглушенным голосом, словно этот великий злодей может нас услышать.

– Ну, вы же понимаете, что мы не могли улететь, – ухмыльнувшись, отвечает Билли. – Вокруг было множество людей. Но и он не мог ничего сделать нам. Так что мы купили по стакану лимонада и вернулись на свои места, а он – на свое, а после гонки он и вовсе ушел.

– Нам повезло, – говорит мама.

– Это верно, – соглашается Билли. – Хотя я никогда в жизни не пойму, что он там делал.

– Ставил на Сухаря[10], как и все остальные, – предполагает мама.

Несколько человек смеются.

– Но что это была за гонка, – вздыхает Билли. – Таких больше не увидеть. Сейчас все по-другому.

– Вы говорите, как какие-то старушки, – добродушно замечает Джеффри, хотя, уверена, его задело, что кто-то проехался по так любимому им спорту. – Вот помню, еще до войны… – добавляет он старушечьим голосом.

Билли смеется и взъерошивает ему волосы, отчего брат краснеет.

– Мы и есть старушки, малыш. Не обманывайся из-за нашей внешности. – Она сжимает маму в объятиях. – Мы настоящие старухи.

– А если бы вы могли улететь? Неужели, если бы вокруг не было других людей, способных вас увидеть, это бы помогло? – вставляет Анджела. – Чернокрылые же могут летать?

Все замолкают, а дружеская атмосфера тут же сменяется полнейшей тишиной, которая прерывается лишь потрескиванием огня.

– Что? – удивляется Анджела, оглядываясь по сторонам. – Это же простой вопрос.

– Нет, – наконец отвечает мама. – Чернокрылые не летают.

– Если только не превращаются в птиц, – поправляет Билли. – Я видела, как они это делают.

– Чернокрылые могут отправиться только вниз, – говорит мужчина с рыжими волосами и короткой, аккуратно подстриженной бородкой.

Кажется, мама называла его Стивен. У него такой же низкий голос, как и у тех, кто озвучивает трейлеры к фильмам. Голос судьбы.

И у меня от него мурашки бегут по телу.

– Это ведь не буквально? – интересуется Анджела. – Потому что ад – лишь другое измерение, а не какая-то бездонная огненная яма.

– Верно, – подтверждает мама, удивляя меня тем, что так легко делится информацией.

Я напоминаю себе, что это хорошо, хотя мой мозг уже кипит от всего произошедшего и услышанного за сегодня.

– К тому же в аду обычно холодно. И ни капли огня. Бесконечная адская зима, – говорит Билли.

– Откуда ты это знаешь? – дразнится кто-то с другой стороны костра.

– Не твое дело, – с усмешкой парирует Билли.

– Но если говорить серьезно, – встревает Стивен, который, судя по всему, невероятно серьезный мужчина, – никто из нас никогда не бывал в аду. Так что мы можем лишь предполагать, какая там температура.

Я украдкой бросаю взгляд на маму, которая старательно отводит глаза. Значит, она не рассказала им о нашем фантастическом путешествии в подземный мир с Семъйязой. А тогда и мне не стоит об этом говорить.

– Почему? – Анджела никогда не понимала, когда нужно заткнуться. – Почему вы никогда не были в аду?

Наверное, ответ на это должен быть: «Нет уж, мы не такие злые», но вместо этого Стивен произносит:

– Потому что мы не умеем проходить между измерениями самостоятельно. На это способны только истинные ангелы, и ни один из тех, в ком течет ангельская кровь и кого Чернокрылые забирали в ад, оттуда не возвращался.

Я снова смотрю на маму. А она вновь отворачивается. Внезапно громко трескает полено, и мы все подпрыгиваем.

– Стив, ты пугаешь детей, – ворчит мама.

– Мы не дети, – возражает Джеффри. – И хотим все знать.

Билли кивает.

– И правильно, – говорит она, бросая многозначительный взгляд на маму. – Вот почему вы здесь. Чтобы получить все ответы.