чтоу-тоу происхоудит… Чтоу-тоу плоухое… — Дру-уг решил, что вопрос был адресован ему.

Он говорил очень тихо и осторожно — видимо, опасаясь разозлить свихнувшегося командира.

Я ничего не ответил, хотя щелчки клешней, доносившиеся снаружи, действительно становились всё громче и всё яростнее. Моё внимание было сосредоточено на презрительно-предвкушающей гримасе, застывшей на рябой роже старшего сержанта.

«Думаю посмотреть, — процедил он, — как ты позорно сдохнешь в этой засраной мышами норе».

Сердце скакнуло к горлу. Рана на боку полыхнула огнём. Не хочу… Не хочу умирать вот так — опустив руки и сдавшись без боя. Ещё ничего не кончено!

«Уже лучше, сынок, — оскалившись сообщил Вереенко. — Вспоминай, чему я тебя учил… Советский десантник крепче любого гвоздя! Советский десантник не только никогда не ломается, он даже почти не гнётся! Так, слегка деформируется, чтобы ловчее войти в очередное отверстие… Понимаешь о чём я?»

Сержант не самыми приличными жестами проиллюстрировал свои слова и радостно рассмеялся. Заливистый смех ещё звенел у меня в ушах, когда рыжая и откровенно колхозная морда Вереенко почему-то сменилась интеллигентной физиономией моего начальника Сан Саныча.

«…А хороший оперативник, — поправив очки, добавил он, — в первую очередь работает головой, поймал мысль, Феликс?»

— Поймал, — выдавил я и кое-как распахнул веки.

Сан Саныч кивнул, растворяясь в голубоватом свете, исходящем от осколка статуи. Перед глазами появилось вытянутое бледное лицо — ссутулившись и встав на колени, Дру-уг оказался почти одного роста со мной. Я отпустил его запястье, и морфан поднялся на ноги, потирая пострадавшую руку.

— Оутдашь кусоучки, а, челоувечек? — вкрадчиво, чтобы снова не нарваться на неприятности, спросил он.

Я смотрел в круглые блестящие глаза. Смотрел и соображал настолько быстро, насколько это было возможно в моём состоянии.

Вереенко и Сан Саныч правы. Нельзя поддаваться отчаянию — вместо этого лучше немного поработать головой. Неожиданно накатившая слабость не просто порождение моей усталости. Слишком уж резко всё началось. Аккурат после того, как я забрал у Дру-уга его сокровища…

Я разжал ладонь. Обруч и осколок статуи с тихим стуком упали на пол.

Ноги тут же перестали дрожать, а с плеч будто бы сняли огромный — литров на сто пятьдесят — рюкзак, забитый кирпичами. Слабость не ушла полностью, но стала вполне терпимой.

Что это, небольшой «подарочек» от Гиблого леса? Или своеобразное «приветствие» от того неизвестного наблюдателя, который сверлил меня недобрым взглядом? Ответов у меня пока не было, но интуиция буквально вопила, что они появятся в самом ближайшем времени. И мне это вряд ли понравится.

Дру-уг поднял оба артефакта. Быстро осмотрев их и убедившись в отсутствии повреждений, он спрятал осколок статуи под кирасой, а обруч нацепил на затылок.

Отговаривать его я не стал — это было совершенно бессмысленно. Судя по радостному блеску в глазах, мой тощий союзник не расстался бы со своими сокровищами даже под угрозой немедленной смерти.

— Идём, челоувечек? — морфан слегка поморщился. Его тоже накрыло, но, правда, не так сильно, как меня.

Почему? Не знаю. Возможно, причина таилась в дикой магии, которая наполняла моё тело и выступала своеобразным катализатором процесса.

— Идём, — я развернулся и торопливо пошёл на свет. На бег сил пока всё-таки не хватало.

Дру-уг без лишней болтовни поспешил за мной. Шаг, за ним ещё один… С каждым мгновением дышалось всё легче — это адреналин будоражил кровь, прогоняя липкую усталость.

Заполошное щёлканье клешней звучало напористее и тревожнее. Время поджимало. Мы всё-таки перешли на бег, быстро преодолели последние метры и выбрались из тоннеля.

Подхватив оставленный у выхода трезубец, я скользнул в сторону, чтобы не мешать несущемуся за мной Дру-угу. Выскочив наружу, тот сразу рванул к явно напуганному Усачу.

Я двигался плавно, выверяя каждый шаг. Торопиться нельзя — это место вряд ли прощает спешку.

Восприятие работало на максимуме. Разум впитывал информацию как губка. Взгляд фиксировал любые изменения в окружающей обстановке.

Обнаружить угрозу, которая заставила Усача поднять тревогу, оказалось несложно. Слева, от деревьев, ползло молочно-белое пятно — густое и тягучее, словно кисель. Туман… Чутьё подсказывало, что именно он был первопричиной охватившей меня странной слабости.

Неспешный, но неумолимый, туман двигался, забирая немного в сторону — так, будто бы намеревался отрезать нам путь к отступлению. Отрезать, а затем окружить и загнать в туннель, откуда будет уже не выбраться. Пугающе разумное поведение для заурядного атмосферного явления.

— Уходим! — гаркнул я.

Ждать, пока туман подберётся ближе, явно не стоило. Не знаю, что нас там поджидало, но это вряд ли был милый добродушный Ёжик, искавший своего друга медвежонка.

Я подбежал к Лэйле. Она дрожала всем телом, уставившись остекленевшим взглядом на надвигающуюся белую завесу. Подхватив девушку, я легко зашвырнул её на панцирь краба — адреналин и витавшее в воздухе ощущение смертельной опасности придали мне сил.

Усач так ритмично работал клешнями, что щелчки сливались в ровный стук. На мгновение показалось, будто рядом тарахтит движком родной «Бардак» — для полного сходства не хватало только вонючего дизельного выхлопа. Хотя от краба тоже несло, будь здоров.

Поразмыслив мгновение, я решил не нагружать наш «транспорт» ещё одним пассажиром — лишь забросил наверх трезубец. Трёхметровая бандура здорово стесняла движение, а вот польза в бою от неё была весьма сомнительная. По крайней мере, против бесплотного тумана.

— Куда, челоувечек? — Дру-уг уселся на своё место.

— Туда! — я махнул рукой в сторону, где не было видно густой белой мути.

Мудрить не стоило — мы всё равно не знали куда лучше идти. А раз так, то разумнее всего просто отправиться в противоположное от опасности направление.

Неожиданно раздался громкий хруст — такой, словно тысячи ног одновременно наступили на тонкий лёд. Этот звук пробирал буквально до печёнок. Похоже, туман понял, что жертвы не собираются смиренно дожидаться, пока он соизволит до них доползти.

Из вязкого «тела» выросли «щупальца», которые тут же устремились нам наперерез. И эти «щупальца» двигались очень резво. Слишком резво! От них мы точно уйти не успеем.

Усач встал на дыбы, пытаясь напугать извивающиеся жгуты тумана, однако добился только того, что Дру-уг, Лэйла и весь наш скарб чуть было не слетели на землю.

— Бойся! — завопил я, изо всех сил ударив кулаком по шершавому хитину.

Краб боком отскочил в одну сторону — я перекатом ушёл в другую. По тому месту, где мы только что стояли, скользнула белая хмарь. Невысокая фиолетовая травка, устилавшая землю, мгновенно превратилась в пепел, который тут