В воздухе повис чудовищно громкий треск, крона затряслась, сверху посыпались искры и огромные — размером с плащ-палатку — листья.

Теперь кровь текла не только из носа и рта. Теперь она сочилась даже сквозь поры кожи.

Дерево обломилось у самого основания, а затем медленно, будто бы цепляясь за своих «собратьев», рухнуло прямо в туман.

Мелодичный звон голосов превратился в грохот.

«Истинный!»

«Он поглотит нас!»

«Так же, как поглотил Первородных Отцов!»

Я уже плохо видел и ещё хуже соображал, но заметил, как в тумане проявились очертания населявших его существ. Субтильные, тонкокостные и невысокие, они походили на детей… Правда, раньше мне ни разу не встречались дети с летательными перепонками по бокам тела.

Силуэты существ дрожали и смазывались. Они боялись, хотя у меня — измождённого и почти потерявшего сознание — остались лишь жалкие крупицы энергии… Неважно — их слепой страх был сильнее здравого смысла.

Даже в таком состоянии тренированный взгляд выхватил из общей массы центральную фигуру. Над её полупрозрачной макушкой виднелось некое подобие сплетённой из листвы короны. Когда остался всего один патрон, стрелять нужно в голову…

Уска-паткар-банду.

Красные кольца сжали цель. Мгновение, и брызги слизи разлетелись по всей округе.

«Легчайшая!»

«Развеяна!»

«Навсегда!»

Я медленно завалился набок. На меня опустилась мёртвая тишина — то ли лопнули перепонки, то ли уши наглухо залило кровью.

Гибель Легчайшей стала последней каплей. Обитавшие в тумане существа бросились врассыпную. Островки белой мути замелькали между деревьями.

Пусть мне не удалось уничтожить врага, но зато я сумел обратить его в бегство. Неплохая работа. По губам скользнула улыбка — сам себя не похвалишь, никто не похвалит…

Тело наливалось болью. Каждая клетка горела нестерпимым огнём, но спасительная темнота всё никак не наступала. Сознание не желало покидать меня, позволяя «насладиться» происходящим по полной программе.

По коже будто бы провели крупной наждачкой — это Дру-уг поднял меня с земли, а затем осторожно положил на спину Усача.

Перед глазами оказалось плоское небо и кроны деревьев. Теперь они искрились как-то по-другому, словно с осуждением. Возможно, гигантам не понравилось, что я свалил одного из них… А может, это был выверт моего угасающего сознания.

Панцирь краба слегка покачивался при движении. Лоб Лэйлы упирался мне в плечо, но никаких болезненных ощущений больше не было.

Я прикрыл глаза. Нам уже приходилось засыпать вместе. Правда, тогда мы были наедине, а Лэйла не подавала признаков жизни… Впрочем, она и сейчас выглядела не самым лучшим образом, хотя, после того как туман отступил, её немного отпустило.

Лёгкая качка, полная тишина и потихоньку немеющее тело… Забытье всё никак не шло ко мне. По крайней мере, так казалось, пока я не открыл глаза.

Меня окружала темнота, но я не ослеп — просто наступила глубокая ночь. Чёрное небо сияло звёздами, неподалёку трещал жаркий костёр, а вокруг шумели деревья — самые обыкновенные, а не полыхающие искрами великаны.

Я скосил взгляд — осторожно, чтобы не привлекать ненужного внимания. Знакомое местечко… Не так давно мне уже довелось бывать здесь — именно тут состоялось наше первое «свидание» с Лэйлой.

Ни морфана, ни краба, ни самой Лэйлы рядом не было. Зато у костра сидел сутулый черноволосый паренёк, который так низко склонился над огнём, что языки пламени практически облизывали его лицо. Самое обычное и почти ничем не примечательное.

Девять человек из десяти, увидев это лицо, уже через четверть часа вряд ли смогли бы его описать, если бы не одна деталь… Нос.

Длинный, с изогнутым, смотрящим вниз кончиком, он был очень похож на клюв ворона.

Глава 9

В том, что передо мной Ворон, я не сомневался ни секунды. Пусть мы были знакомы с ним лишь заочно, но этот парнишка не мог быть никем другим. И дело даже не столько в приметном «клюве», сколько в глазах — в них отражалась властная и жестокая харизма настоящего лидера.

Человек с таким взглядом вполне мог управлять бандой головорезов. Даже несмотря на довольно молодой — лет девятнадцать-двадцать — возраст.

Я не шевелился, чтобы не выдать себя. Не потому, что чего-то опасался, нет. Просто мне требовалось время, чтобы подумать.

Ворон не собирался меня убивать, хотя имел тысячу и одну возможность сделать это любым удобным ему способом. Он хотел поговорить — ничем другим объяснить тот факт, что я всё ещё жив, было просто невозможно.

Что вообще произошло? Дру-уг каким-то чудесным образом смог вытащить меня из Гиблого леса, а потом угодил в лапы бандитского главаря, который «поблагодарил» его, прикопав в ближайшем овраге вместе с Усачом и Лэйлой? Логичное предположение, но одна деталь мешала мне принять его в качестве основной версии. Место, где мы находились, выглядело очень странно…

Здесь совершенно ничего не изменилось — всё было точно так, как я запомнил. Тюки с каким-то тряпьём валялись нетронутыми, и даже тело лысого главаря, отправленного к праотцам пугливым Бори, лежало там же, где и раньше. Этого просто не могло быть — по крайней мере, не в лесу, в котором обитают дикие звери.

Я прижал язык к нёбу и медленно втянул носом прохладный ночной воздух. Именно таким способом легче всего уловить нужный аромат. В нашем случае — характерную сладковатую вонь, появляющуюся при разложении мягких тканей.

Ничего. Пролежавший на открытом воздухе труп не издавал вообще никаких запахов.

В чём дело? Ответа у меня пока не было, а вот кое-какая мыслишка, наоборот, была… И её требовалось проверить.

Я едва заметно шевельнулся, коснувшись оружия. Оба клинка оказались на месте. Ладонь скользнула по кольчуге — прорехи, полученной на суде камня, больше не было. Пальцы наткнулись на переплетение неповреждённых металлических колец.

Неужели Ворон был настолько глуп, что не додумался разоружить меня, и настолько заботлив, что решил починить доспех, пока я валялся в отключке? Сильно сомневаюсь.

В голове закружился привычный мысленный хоровод. Я вспоминал все те путанные объяснения, которыми меня одарила Лэйла. Она говорила, что её бывший босс умел ходить по Гиблому лесу в виде бесплотного духа… Почему бы не предположить, что в этом состоянии он мог проникнуть в мой разум?

Если всё так, то я сейчас по-прежнему лежал на спине Усача и видел сон. Сон, который Ворон сконструировал в моей голове при помощи своего дара. Причём сконструировал довольно небрежно, допустив большое количество ошибок и нестыковок.

— Не дёргайся, — вдруг попросил он, оторвав взгляд от огня, — а не то проснёшься.

Ворон не только понял, что я