Еще Вечеслова играла на фортепиано и прелестно пела под гитару, очень любила старинные романсы – салонные, городские и цыганские.

Мужем Татьяны Вечесловой был Святослав Кузнецов, артист балета Кировского театра. К сожалению, брак распался, но у пары в 1951 году родился сын Андрей, который пошел по стопам родителей. Одно время он танцевал в Кировском, а потом стал балетмейстером.

Расставание со сценой – увы, неизбежное – Татьяна Михайловна Вечеслова переживала мучительно, в отличие от своей подруги Галины Улановой. Уланова закончила танцевать в пятьдесят лет. Вечеслова оставалась на сцене до сорока трех – тоже долгий век для балерины. Она была в прекрасной форме, но сама себе все чаще напоминала: «Лучше раньше, чем позже». В день последнего спектакля, состоявшегося в июне 1953-го, коллеги приготовили ей сюрприз: на поклонах на сцену вышли персонажи, сыгранные ею за двадцать пять лет, – Зарема, Эсмеральда, Тао Хоа и другие. Это был пронзительный, до слез, момент и для нее самой, и для всех, кто это видел.

Оставив сцену, Вечеслова продолжала быть в центре балетной жизни. Она никогда не пропускала премьеры, посещала рядовые спектакли и вводы, интересовалась всем, что происходило в театре, заседала в Комитете по Ленинским премиям и, конечно, передавала свой опыт ученикам Ленинградского хореографического училища. Удивительно, но вела она не балетный класс, а класс актерского мастерства. Могу представить, как это было грандиозно! Когда такая личность открывает ученикам тончайшие нюансы профессии – это высший пилотаж. Думаю, что и моему отцу, выдающемуся артисту балета, было бы что передать тем, кто делает свои первые шаги на сцене. Я вижу его в этой роли.

Как рассказывают ученики Вечесловой, ее любимой фразой была «Уметь включиться в образ по приказу». В театральном училище, возможно, сказали бы: «Научиться управлять актерским механизмом». Сама Вечеслова умела это делать прекрасно. Ее часто просили помочь подготовить роль. Она репетировала с Еленой Евтеевой, с молодой Ириной Колпаковой, Аллой Осипенко, Натальей Макаровой.

Вечеслова умела увидеть талант и восхититься талантом. Она писала о моем отце: «Неповторимый, удивительный танцовщик-актер. Я встречалась как репетитор с Марисом в Ленинграде и Тбилиси, на репетициях “Легенды” и “Жизели”, а когда я вижу его Красса, в глубине сцены делающего первые повелительные жесты, у меня пробегают мурашки, о которых писал Шаляпин. Образы, созданные артистом, всегда насыщены чувством, мыслью. Пластика его танца удивительна! Я вижу руки артиста в “Видении розы”, где они безупречно классичны, как будто лепестки прекрасного цветка. И, глядя на образы, созданные Марисом Лиепой, я вновь и вновь убеждаюсь, как важен на балетной сцене мыслящий, многогранный, одаренный актер».

Вечеслова умела увлекать и вдохновлять. Ее искусство дополняет блестящий портрет Кировского балета, когда на сцене танцевали выдающиеся мастера – Наталия Дудинская, Алла Шелест, Ольга Иордан, где расцвел уникальный талант Галины Сергеевны Улановой, взошла звезда непревзойденной характерной танцовщицы Нины Анисимовой, где танцевали Фея Балабина, Нинель Кургапкина, где заявляли о себе новые вагановские выпускницы. Танец Вечесловой не запечатлен на кинопленке, но ее обессмертили стихи Ахматовой и балетные предания. Неслучайно место последней встречи двух удивительных женщин – Комарово – стало местом их последнего приюта. Их памятники на Комаровском кладбище стоят рядом – памятники двум уникальным женщинам, которые обогатили свою эпоху и танцем, и словом.

Наталия Дудинская

(1912–2003)

Без сомнения, балерину Наталию Михайловну Дудинскую можно назвать символом ленинградского балета XX века. Она всю жизнь служила русскому искусству, танцуя на сцене Кировского театра. Была блистательной балериной – балериной ассолюта, – олицетворяя собой это определение как на сцене, так и в жизни. Ее можно назвать легендарной.

Наталия Дудинская – ученица великого педагога Агриппины Яковлевны Вагановой, которая и сегодня известна всему миру. Удивительно – Ваганова умудрялась в каждом выпуске подарить отечественному балету совершенно разные индивидуальности. Как у нее это получалось? Секрет непревзойденного педагога так и остался нераскрытым.

Наряду с блистательной Мариной Семёновой Наталия Дудинская стала одной из любимейших воспитанниц Вагановой. От всех «вагановок» Дудинскую отличало удивительное слияние «физики» и эмоций. Всю себя она подчинила профессии.

На ленинградской сцене Дудинская царила три десятилетия, хотя век балерины – всего двадцать лет. Одним из ее горячих, преданнейших поклонников был академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Его рассказы о ней очень живописны: зрители брали театр штурмом, а на премьерах, когда она только выходила на сцену, в зале уже стоял стон. Виртуозная, роскошная, блестящая, уникальная – все это о ней, о Наталии Михайловне Дудинской. Лихачёв говорил, что пропускал ее спектакли только тогда, когда его не было в городе. Он называл свои походы в театр «на Дудинскую» «любимым повторением, успокоением, которое дает счастье». В культурной памяти Ленинграда, нынешнего Петербурга, Дудинская считалась одним из символов великого города. И этому городу она не изменяла никогда.

Наталия родилась в 1912 году в Харькове, хотя ее мама, бабушка и прабабушка родом из Петербурга. Отец Наталии – генерал еще той, царской армии, Михаил Михайлович Дудинский. Семья довольно часто переезжала, но в Харькове задержалась надолго. Приехала даже бабушка Наташи и… стала директрисой Института благородных девиц, расположенного в элегантном особняке на одной из главных улиц Харькова.

Мама Наташи, которую тоже звали Наталией, была невероятно расположена к искусству: играла на рояле и скрипке, сочиняла стихи, любила театр, но самое главное – она тоже танцевала, и не просто на любительских вечерах, а на сцене. Она даже взяла себе элегантный псевдоним «Тальори», изменив одну букву в имени прославленной Марии Тальони, первой Сильфиды. С таким псевдонимом Наталия приезжала в Петербург и выступала в концертах, но с каждым годом делать это становилось все труднее. Подумав, она открыла в Харькове собственную любительскую балетную школу. Творческая атмосфера в школе была необыкновенной. Ставились спектакли, Наталия Александровна сама готовила номера для девочек; это было некое пространство гармонии, затрагивающей и тело, и душу. Мне это близко и понятно, в наших школах-студиях я пытаюсь погрузить детей в атмосферу большого искусства, которое заключается не только в танце. (Пятнадцать лет существует Русская национальная балетная школа, которую мы создали и руководим вместе с моей подругой и партнером Марией Субботовской).

У Наталии Тальори занималась Клавочка Шульженко, тоже родившаяся в Харькове. Конечно, маленькая Таля, как звали Наташу Дудинскую в детстве, да и на протяжении всей жизни – те, кто близко ее знал, в студии проводила много времени. У Тали обнаружились способности, она была хорошо сложена, артистична, музыкальна. В результате мама, наблюдавшая за дочерью, приняла судьбоносное решение: закрыла свою школу в Харькове