властное присутствие и забралась в машину. Он все еще стоял в той же позе, наблюдая за мной с той же жуткой пристальностью, сдвинув брови, когда я выезжала задним ходом с подъездной аллеи.

Я понятия не имела, в чем заключалось его поведение, но я действительно надеялась, что он скоро разберется в своем дерьме и перестанет пялиться на меня, потому что, очевидно, я понятия не имею, как вести себя как разумный человек, когда он это делал.

Глава 8

Я была права. После сна я почувствовала себя еще хуже. Я не могла понять, как кто-то может пробегать несколько миль каждый день. Все, что я сделала, — это прошла больше, чем обычно, плюс лестница, так много ступенек, и все болело. Мои кости, мой мозг, мои глаза. Я могла поклясться, что даже жир, обтягивающий мое тело, подергивался.

Моя смена прошлой ночью была безумно загруженной из-за игры, и я принесла домой больше чаевых, чем за долгое время.

Бывали случаи, когда пьяные посетители забывали давать чаевые, но чаще всего они давали гораздо больше, чем им было нужно. Обычно потому, что их было слишком много, чтобы сосчитать, или потому, что они хотели залезть ко мне в штаны.

В любом случае, это было полезно для моего кармана, но это также означало, что я работала после часу ночи.

Когда я написала Лейле, чтобы сказать ей, что у меня было предчувствие, что ночь будет поздней, она предложила забрать Джейми этим утром, чтобы я могла поспать лишний час. Да благословит Господь эту женщину, мне это было нужно. Я была должна ей настоящую бутылку вина… и, возможно, мужчину-стриптизера. Она была именно таким партнером, в котором нуждался каждый родитель.

Плюхнувшись на лежащую в коме таксу под моим одеялом, я скатилась с кровати, скуля всю дорогу. Если бы это не было моим признаком того, насколько сильно я была не в форме, я не была уверена, что бы это могло быть.

Я добралась до своей ванной, как комок дурацкой замазки, включила душ и легла поперек стойки, ожидая, пока он нагреется.

Сбросив пижаму, я залезла под горячие струи, надеясь, что температура, подобная температуре сауны, вернет немного жизни как в мою душу, так и в мое лицо. Круги под моими глазами официально указывали на постоянное место жительства до такой степени, что я подумывала о том, чтобы дать им название.

Проведя целых пять минут неподвижно под душем, я приступила к своим обычным делам. Для кудрявой девушки процедура выглядела примерно так: приведение в порядок, еще раз приведение в порядок, еще немного приведения в порядок, готово.

Это отнимало много времени, но много лет назад я поняла, что потратить несколько лишних минут на то, чтобы поухаживать за своими кудряшками — это разница между «Да, девочка, поработай над этим» и тем, чтобы животные преклонялись передо мной как перед своим новым королем.

Завернув свою мокрую гриву в футболку на макушке, я направилась к шкафу, чтобы переодеться, и натянула облегающее черное платье длиной до колен.

Практически вывихнув плечо, я потянулась назад и застегнула молнию, прежде чем застегнуть узкий белый пояс вокруг талии и взять желтый кардиган для пущего эффекта. Пошарив по полу, я нашла свои любимые черные балетки. Моя больная задница ни за что не хотела сегодня надевать каблуки.

Моя мама учила меня, что если ты когда-нибудь почувствуешь себя дерьмово, обязательно хотя бы оденься дерьмово мило, потому что намного легче чувствовать себя ужасно, если ты так же выглядишь. Итак, я позаботилась о том, чтобы потратить необходимое время на то, чтобы должным образом высушить волосы и нанести макияж, чтобы убедить себя в обратном.

Я уставилась на себя и попыталась изобразить улыбку типа «Я могу это сделать», но она быстро исчезла. Даже я не поверила в это, и я была рада, что Джейми не было дома, чтобы увидеть усталость, которую не мог скрыть мой макияж.

Я старалась, чтобы он никогда не увидел, насколько я на самом деле устала, но иногда это было действительно чертовски тяжело. Не говоря уже о том, что попытки притвориться, что я чувствую иначе, часто заставляли меня чувствовать себя еще более подавленной.

Непросто сохранять маску рядом с людьми, которых ты любишь. Один из самых трудных уроков, который я усвоила, заключался в том, что, если кто-то, о ком ты заботишься, легко скрывает свои эмоции рядом с тобой, значит, он не был так увлечен отношениями, как пытался заставить тебя поверить.

Каждый в тот или иной момент скрывал боль, но главное заключалось в том, как часто и насколько легко и последовательно кто-то мог что-то скрывать от вас.

Заперев за собой дверь, я спустилась по лестнице, плотнее запахивая кардиган и жалея, что на нем нет пуговиц, когда ветер хлестал меня по лицу. Скоро мне придется потратить немного денег на покупку пальто, поскольку мое предыдущее наконец-то встретилось со своим создателем, но я разберусь с этим вопросом в другой раз.

Я еще не отошла достаточно далеко, чтобы заглянуть на крыльцо Гаррета, когда поняла, что он был снаружи. Я была поглощена своими мыслями и не сразу заметила это, но у него играло что-то похожее на софт-рок. Когда я, наконец, подошла к своему автомобилю и мне открылся прямой вид на его входную дверь, он был там.

Он сидел на ступеньках своего крыльца, наклонившись вперед, положив локти на согнутые колени, тяжело опустив голову между ними, одной рукой придерживая затылок, в то время как незажженная сигарета лениво свисала с другой. Он выглядел таким же измученным, как и я.

Его музыка не гремела, но, очевидно, заглушала мои шаги, и он, казалось, не замечал, что я нахожусь снаружи. В кои-то веки я была тем, кто проводил тщательное расследование.

Разумной идеей было бы запрыгнуть в свой джип и добраться до работы вовремя, не сталкиваясь с плохим настроением Гаррета, но я колебалась. Сколько раз я сидела на улице в те тяжелые месяцы, мечтая о друге, с которым можно было бы поговорить? Желая, чтобы кто-нибудь — хоть кто-нибудь — увидел, что я нуждаюсь в помощи, и предложил ее?

Положив сумочку на капот, я подошла к нему, остановившись в нескольких футах от его ног, — Гаррет?

Его голова вскинулась с такой скоростью, что я инстинктивно отступила назад, споткнувшись, и чуть не упала на задницу. Когда я выпрямилась, мои щеки