Вообще, Серьга не любил покидать управление. Но при этом он был отличным оперативником. У него не было уникальной внимательности Соколиного Глаза или цепкости и жесткости Вальки, но зато он очень быстро анализировал обстановку и делал выводы из всего, что видел или что ему говорили.

Мнение об Александре, одном из одноклассников Хель и Ивана Корнилова, Серьга составил сразу. И оно было не слишком приятным.

Полицейский целый час пытался дозвониться до этого субъекта. И когда этот Саня, как назвала его Алиса, наконец-то ответил чуть ли не на тридцатый по счету звонок, то лишь буркнул «я занят» и отключил вызов.

И это при том, что Серьга точно знал, Александр не работает и вообще не имеет какой-либо постоянной занятости. Саня вообще был… странен. Он, по словам Хель, которые Серьга проверил лично, получил три высших образования. И не по одному из них не желал работать. Причем наотрез. Считая их явно не своим назначением.

Этот субъект жил в однокомнатной маленькой квартирке где-то в старом спальном районе. Ему выделили этот угол родители, втайне надеясь, что хоть это заставит мужчину приучиться хоть к какой-то самостоятельности. Но этого не произошло.

Каждое утро Саня вставал в шесть утра. Он совершал пробежку. До родительского дома. Где плотно завтракал, потом неспешно гулял. До обеда в родительском доме. Там же он собирал себе ужин и шел к себе домой, где усаживался за компьютер. Иногда, правда, он мог забрать с собой и обед, чтобы уйти раньше. Опять же – к компьютеру.

Интернет был единственной и всепоглощающей страстью Сани. Там он занимался некоей деятельностью, сути которой никто из его знакомых понять не мог. Александр не был зарегистрирован ни в одной социальной сети. Хотя, как подсказала Хель, его можно было встретить на форумах по истории России и в каких-то политических чатах, рассматривающих темы самоопределения нации. Еще было известно, что Александр что-то пишет. Не то научный труд, не то некий роман века. И вот ради этого труда Саня пропадал где-то на просторах Интернета.

Однако, по словам Хель, этот человек всегда был в курсе всех новостей своих довольно многочисленных друзей и приятелей. Общался с ними он по большей части по телефону. Хотя Серьга так и не понял, когда и как он может это делать, если дозвониться до Сани практически нереально.

Еще оперативник знал, что характер у Александра неровный, а значит, не сахарный. Из-за каких-то своих принципов Саня мог резко, без объяснений причин разорвать с приятелем все отношения. Но по прошествии пары лет так же внезапно их восстановить. При условии, что этот приятель найдет Саню сам. Что часто и происходило, потому что большинство таких «провинившихся» обычно даже и не подозревали о том, что с ними прерваны все дипломатические отношения.

Хель объяснила, что Саня живет в некоем своем мире. Полностью виртуальном, даже когда он оффлайн. Потому что все его познания о действительности строятся на чужих мнениях. А часто и просто на сплетнях. Но такой человек…

И вот теперь Серьга упорно звонил в дверной звонок этого человека. Он знал, в квартире кто-то есть. Потому что там были слышны звуки музыки. Кстати, не настолько громкой, чтобы заглушить трели звонка. Кажется, Саня слушал русский рок. Наконец музыку приглушили, в прихожей за дверью забухали тяжелые шаги.

Дверь открыли сразу. Без обычного: «кто там», без заглядывания в глазок.

На пороге стоял довольно высокий дородный мужчина. Вернее, явно страдающий избытком веса. Он был одет в старые джинсы и клетчатую рубаху. Острижен практически налысо. Вид у него был раздосадованный.

– Ты кто? – спросил он с угрозой. – Я занят.

– Я из полиции, – поспешил сообщить Серьга, не уверенный, что это помешает Сане закрыть дверь перед его носом. На всякий случай, полицейский продемонстрировал свои «корочки».

К его удивлению, хозяин дома забрал у него удостоверение и долго его изучал.

– Ты из-за Ваньки? – вернув наконец документ, осведомился он уже более спокойно, но ворчливо.

Серьга кивнул.

– Входи, – разрешил Саня и, развернувшись, направился куда-то в глубь квартиры. – Тапки найдешь.

Полицейский переодел обувь и растерялся. Куда конкретно ему проходить, он не знал.

– Где поговорим? – с неоправданным оптимизмом в голосе громко спросил он.

– В комнате, – донеслось откуда-то из-за угла коридора, и Серьга отправился на звук. – В кухню не пущу. Там кормят. Дело будем решать тут.

Своя логика в этом заявлении была.

– Садись там, – разрешил хозяин, указывая на диван.

Серьга ненавидел таких хозяев, у кого все свободные поверхности чем-то завалены. У Сани на диване валялась гора одежды. Не факт, что чистой.

На миг полицейский представил, как бы тут себя чувствовал Олег, просто не переносивший беспорядка. Фантазия на эту тему заставила Серьгу улыбнуться.

– Ну так что? – между тем поинтересовался Александр. Сам он восседал за рабочим столом перед компьютером, на рабочем столе монитора прыгали какие-то круги и ленты.

– В деле появились новые обстоятельства, – сказал Серьга. – Потому мы повторно опрашиваем близких и друзей погибшего.

– Меня и первый раз не опрашивали, – пожал мощными плечами Саня. – Я был занят.

– Как? – удивился полицейский. – Совсем не опрашивали?

– А я тут при чем? – спокойно объяснил хозяин дома. – Его убили. Но ведь не я.

Конечно, Серьга мог бы сказать, что эти слова еще не доказательство невиновности. Но он вовремя вспомнил, что в мирке Александра все может быть иначе.

– Понятно, что не вы, – пошел на уступки полицейский. – Но вы же его друг.

– Ну да, – с готовностью подтвердил Саня. – Почти всю жизнь. С первого класса. Тебе мое алиби надо? Я работал тогда.

– Вы… вы же пишите? – Серьга решил попробовать наладить контакт.

Саня в ответ лишь кивнул.

– А о чем? – В ход пошло то самое почти детское восторженное любопытство.

– О происхождении славян, – выдал Саня. – Это весьма спорный вопрос. О происхождении этой народности до сих пор ничего не известно. Понятно, что дальними предками народа, нет, нации, являлись сарматы. Однако ветвей и родов сарматов слишком много, что явно затрудняет понимание маршрутов их миграции…

Серьга потерял мысль где-то в самом начале. Он просто мило кивал и иногда понимающе угукал, не забывал чуть улыбаться. В общем, изображал полное понимание и глубокую заинтересованность.

– Надо же! – изрек он с должным уважением, когда Саня иссяк или, может быть, лишь прервался. – А я думал, вы как Алиса Вертинская… Ну, то есть Хель. Что вы тоже художественную литературу пишите.

– Хель? – Александр грозно нахмурился. – Я в целом считаю современную художественную литературу, вернее, большую ее часть, упадочной, вырождающейся. И не приемлю марание бумаги в таких целях. Что до ее книг… Я даже не читал никогда. Оно того не стоит.