Вдова скрипача выглядела как после тяжелой болезни: похороны мужа, преждевременные роды, страх за жизнь младенца наложили на ее внешность печать страдания. Траурная одежда, бледность, отсутствие макияжа сделали ее изможденной. Астре было совестно мучить бедную женщину вопросами, однако пришлось.

Они прогуливались по скверу неподалеку от дома, где жили Никоновы. Мать Власа упросила невестку временно поселиться у нее, надеялась, что хлопоты, связанные с внуком, облегчат боль утраты. Оленина не возражала. Для нее смерть зятя тоже была тяжелым ударом, но не таким сокрушительным, как для Людмилы. Единственный сын, смысл всей ее жизни, погиб внезапно, нелепо, необъяснимо…

– О чем вы хотели спросить? – отрывисто произнесла Дина, глядя под ноги. – У меня нет желания бередить душу. Я должна жить… для моего малыша.

– Да, конечно. Вы кого-нибудь подозреваете в убийстве мужа?

– Всех… они все убили его…

– Кто «они»? Поклонницы?

– Наверняка кто-то из них… – простонала вдова. – Эти наглые бабы вешались ему на шею, преследовали его. Звонили, писали дурацкие записочки, заваливали подарками, цветами… Вот и не смогли поделить. Нельзя выходить замуж за красивого и талантливого мужчину! Он будет национальным достоянием, кумиром толпы, предметом всеобщего обожания, а вам останется терпеть и не роптать. Ведь на этом держится его успех, его известность, его заработок, наконец. Потом самые одержимые фанатки приревнуют его к вам или друг к другу и отнимут его у вас. Носить цветы можно и мертвому маэстро… на кладбище. А ваша жизнь будет разбита. И всем на это наплевать!

Дина изливала душу посторонней слушательнице, она не могла выплеснуть накопившуюся обиду ни перед матерью, ни перед свекровью. Она оказалась слишком слабой и не вынесла бремени славы, которая принадлежала не ей, а ее супругу. Медные трубы спалили ее сердце, и смерть Никонова ничего не изменила.

Астра задала ей вопрос о записке Сфинкса. Дина не сообщила ничего нового: повторила то, что уже рассказала свекровь.

– Вы думаете, Власа убила женщина?

– Кто же еще? Сфинкс, кажется, имел женскую голову и грудь, а лапы и когти львицы. Очень показательно.

Она говорила о греческом Сфинксе.

– У него… или у нее были еще крылья, – заметила Астра.

– Да? Какая разница?

– А египетский Сфинкс имел голову мужчины.

«Это достоверно не установлено, – подумала она. – Бывают сфинксы с головами баранов, например. И какая связь между их обликом и смертью музыканта? Никакой!»

– Ну и что? – с недоумением уставилась на нее Дина. – Муж не увлекался мужчинами. Он недолюбливал геев.

– А они его?

– Послушайте… вы переходите границу дозволенного, – вспыхнула вдова. – Я не допущу, чтобы память Власа Никонова порочили всякими грязными домыслами!

– Простите, у вас горе… я понимаю. Однако нужно перебрать все причины, которые могли привести к убийству вашего супруга. Разве вы не хотите, чтобы преступник был наказан?

– Мертвого из могилы не поднимешь, – тоскливо вздохнула молодая женщина. – Посадят убийцу или нет, мой сын будет расти без отца. Кстати, следователь не придал значения письмам. У вас всё?

– Нет. В тот день… перед концертом вы ничего подозрительного не заметили?

– Меня уже спрашивали об этом. Что, по-вашему, подозрительно? Разодетые барышни, снующие по коридору в надежде увидеть поближе своего кумира? Хорошо, что Влас закрылся и никого не впускал в комнату, где готовился к выступлению. А то бы они и там не дали ему покоя…

Дина осеклась, вспомнив, что Никонов кого-то все же впустил, иначе остался бы в живых, по крайней мере в тот раз. Астра воспользовалась ее замешательством и спросила:

– Как же вы вошли?

– Я позвонила ему на мобильный, и он открыл. Я хотела поддержать его, быть рядом, чтобы он чувствовал мою любовь и мое восхищение его мастерством. Беременность отдалила нас друг от друга: я не могла присутствовать на концерте, потом поздравить его, выпить шампанского, понимаете? Врач вообще запретил мне выходить из дома. Я приехала на такси, побыла с мужем несколько минут и уехала.

«Ничего подобного, – подумала Астра. – Ты с ума сходила от ревности, представляла себе, как Никонова осаждают красивые, настойчивые девицы, и не выдержала, решила нагрянуть, застать его врасплох. Вдруг он вовсе не так безупречен, не так верен тебе, не так поглощен музыкой, как старается показать? Ты просто потеряла голову!»

– Что вы надеялись увидеть?

Дина готова была разразиться возмущенной тирадой, но тут ее память выдала факт, который оставался скрытым трагической смертью Власа. По сути, она еще не оправилась от шока, в который ввергла ее потеря мужа.

– Постойте… Так я же ее видела! Я ее видела!

Дина вспомнила, что в тот ужасный вечер заметила в коридоре вызывающе одетую женщину, весь вид которой недвусмысленно говорил о ее распущенности. Такая ни перед чем не остановится, чтобы завлечь мужчину, на все пойдет, чтобы соблазнить его. Неужели она была у Власа?

Время словно остановилось и вернулось в тот миг, когда рыжекудрая хищница смерила Дину презрительным взглядом. Нелепый балахон вместо вечернего платья, огромный живот, землистое, в пигментных пятнах лицо… фи! Именно такую оценку прочитала в ее глазах беременная жена скрипача. У нее сразу упало настроение, захотелось повернуться и убежать подальше от нарядной публики, от надушенных и декольтированных дам, самоуверенных мужчин, закрыться в спальне, натянуть на голову одеяло и плакать, плакать…

Разговора с мужем не получилось. Влас нервничал – то ли как всегда перед выходом на сцену, то ли… испытывая неловкость перед женой.

– Ну, зачем ты пришла? Доктор же не велел!

Она так и не посмела спросить о той женщине… Он, естественно, ни о чем не заикнулся. Кто бы на его месте признался?

Вместо слов любви, которые она собиралась сказать ему, Дина рыскала взглядом по комнате, ища следы пребывания здесь рыжеволосой прелестницы. Что считать следами? Легкий беспорядок? Запах парфюмерии, приоткрытую форточку?

– Иди, дорогая, прошу тебя, – говорил скрипач. – Не заставляй меня волноваться.

И она, недовольная собой, недовольная им, послушалась. Как в бреду, выскочила на улицу, села в такси. Мама была права, когда отговаривала ее ехать!

– Опишите, кого вы видели, – попросила Астра.

Вдова музыканта вздрогнула, словно очнулась, посмотрела пустыми глазами. Где это она? Снег, деревья…

– Что с вами?

– Мне… нехорошо, – пробормотала Дина. – О чем я говорила?

– Вы сказали, что кого-то видели в тот вечер.

– А… да… вульгарную особу из этих, которые вешаются на шею всем подряд. Они все на одно лицо. Яркие до неприличия, крашеные, в побрякушках с ног до головы.