Многострадальный чемодан лежал рядом с кроватью, скалясь на меня сломанным замком. С пустым нутром, он выглядел как-то сиротливо. Ну вот! Стоило только встретить ворона, как я лишилась и жизни, и будущего, и утюга со сковородкой.

Глядя на желтого монстра, я вдруг вспомнила, как нам твердили на лекциях, что зомби не имеют чувств. Три раза ха! Ибо сейчас меня терзали сразу два. И помимо печали от утраты, было ещё одно, весьма яркое — голод! Прямо нестерпимый.

Ну, я и решила, что какую бы ситуацию я ни имела на данный момент, лучшее, что я могу в ней сделать, — это пойти на кухню и что-нибудь приготовить. Вот так… едва не случившееся минут десять назад влюбийство сейчас имело все шансы закончиться омлетом. Ну, или что там у ворона в холодильном сундуке найдется?

А под дверцей ларя обнаружилось всё: и яйца, и копченая курочка, и сыр, и молоко. У меня не только глаза разбежались, но и фантазия. Я решила: на кой мне презренный омлет, если можно сделать сырный суп!

Нашла кастрюлю, наполнила водой и поставила на нагревательный камень. И тут случилась первая накладка. Элементаль, что отвечал за разогрев, и не подумал накалять плоский булыжник, в который был заключен. На темном пористом базальтовом боку проявился рисунок, чем-то отдаленно напоминавший лицо, и мне прогудело:

— Не хозяин! Не положено! — И светлые очертания лика огненного духа исчезли.

Это был саботаж! Элементаль просто отказался мне подчиняться.

— Ах так! — Я отставила кастрюлю, засучила рукава платья и, поднатужившись, оторвала пудовую каменку от поверхности. Весила она, несмотря на свою обманчивую губчатость, изрядно. Видимо, виной тому были магические оковы, что сдерживали духа внутри.

— Поставь меня на место! — отринув всякий отстраненный тон, возопил элементаль.

— Ставят памятники. Посмертно. И то только тем, кто это заслужил, — мстительно пропыхтела я.

— Куда ты меня потащила? — взвился дух, почуяв, несмотря на отсутствие даже намека на нюхалку, тонкий флер крупных неприятностей.

— В воду, — изрекла я, прикидывая: в раковину или сразу в ванную?

Дубасить булыжник, взывая к его совести при помощи скалки и иного кухонного инвентаря, было бесполезно: только руки собьешь, да утварь сломаешь. А если расколешь — еще хуже. Огненный дух только рад будет этому: удерет сразу же, вырвавшись из заточения. А вот как следует подмочить пористый базальт… Это понял и огненный элементаль, который воду терпеть не мог.

— Верни меня! Согрею я твою кастрюлю!

— Ну, так бы сразу… — выдохнула я и водрузила его обратно.

Вода закипела вмиг. Еще быстрее в ней оказались порубленное куриное филе, овощи, натертый сыр… Я помешивала половником варево, добавляя зелень. Все же супчик был жидким. Ну не хватало ему густоты. То ли сыру недоложила, то ли воды много налила… Тут на глаза попалась мука… Решила ее обжарить и добавить для густоты. Потом вспомнила про соль. Увы, оной на столе у ворона не нашлось. Пришлось облазить шкафчики.

Но пока я это искала, камень, выполнив свою часть сделки, решил отомстить: он охладил суп до состояния «еще чуть-чуть — и кастрюля подернется ледком».

Воевать ещё и за подогрев было лень. Да и есть жутко хотелось. К тому же если хорошо поперчить, то даже холодная еда будет горячей. В общем, я и посолила, и поперчила. И только хотела налить в тарелку супчика, как на кухню вошел ворон. Судя по всему, с «переодеться» у него не заладилось, как у меня — с элементалем. Во всяком случае, рубашки на Арнсгаре не наблюдалось как класса. Только штаны.

В одной руке каратель держал кристалл связи, отдавая по нему распоряжения. На плече ворона уже не было ни царапины.?м… я знала только один эликсир, что мгновенно заживляет раны. Вот только от него ощущения такие, будто тебя свежуют заживо.

— О, ты приготовила завтрак! — закончив разговор,?р узрел кастрюлю.

— Будешь? — уточнила я.

Хотя кто бы знал, каких душевных усилий мне это стоило: расстаться с целой тарелкой свежего супа, когда у самой в животе кишка кишке бьет по башке. Но я была великодушна и щедра.

Взяла половник с намерением зачерпнуть варева и тут случился первый конфуз: черпак в супе застрял. Намертво. Я попыталась незаметно вынуть его, но ничего не получилось. Результатом моего «незаметно» стала отломанная у кастрюли ручка. За оную я держала утварь, чтобы та не поднималась вслед за половником, который я тянула вверх.

Ворон с интересом наблюдал за происходящим. То ли был столь благороден, что «уступал место» даме, то ли попросту решил: нежить сильная — и сама справится. Я же поняла, что незаметно отделить половник от супа уже не получится.

Посмотрела на стоявшую на плите кастрюльную засаду и поняла, что если для всех нормальных людей любая проблема значит вероятность либо победы, либо нервного срыва, то у меня — исключительно позора. А потом (была не была) опустила утварь на пол, зажала между ног и потянула ручку половника на себя на манер репки.

Что могу сказать… Я его таки достала. Вместе с цилиндром из супа, который напоминал ныне хорошо промороженный холодец. Такой, который ещё немного — и можно не кусать, а только лизать. Ну или грызть, если зубы казенные и их не жалко.

— Хм… Интересная подача блюда… — только и прокомментировал ворон.

А затем, ничуть не смущаясь, прямо пальцем отковырял «супчика». Я тоже решила приобщиться к результатам своего антикулинарного таланта и даже в нынешнем зомби-облике ощутила: свой «шыдывр» переперчила. И пересолила тоже. Точнее, соли в вареве не было вовсе, зато соды, которую я по ошибке приняла за соль, — прилично. Но больше всего мне не повезло с мукой: я перепутала ее с крахмалом. Судя по всему, ему варево и обязано своими уникальными склеивающими свойствами.

Хотя этому супчику было далеко до моего пирога с малиной, который я в том году испекла для семейного пикника. По твердокаменности он ничуть не уступал граниту. Его можно было метать как боевой диск. Но это обнаружилось, уже когда мы всей семьей расположились на берегу реки. Я расстроилась. Братья же, пока я отвернулась, выкинули мой кулинарный подвиг в реку, заверив всех, что съели сдобу подчистую и она была хоть твердой, но вкусной. Они распробовали. Увлеклись… Я им поверила. И верила целую неделю, ровно до того момента, как узрела свой пирог, гуляя по столичной набережной.

Выпечка проплывала по Кейше, никем не только не тронутая, но и не утратившая своего первозданного облика. На нее не покусились ни рыбы, ни утки. Она не ушла на дно и даже не разбухла!

Именно тогда я окончательно осознала, что готовить — не мое. И хотя кулинарию я люблю, кулинария явно не любит меня. Даже омлеты у меня через раз выходили подгоревшими, пересоленными и напоминавшими что угодно, только не омлеты.

— В целом… неплохо, — выдал Ар, задумчиво глядя в потолок. — Во всяком случае, ядов нет.

Я вспомнила злополучный бутерброд из его сейфа и поняла, что ворон вообще из той породы едоков, которые считают, что, если в кастрюле что-то плавает, — это витамины, если тонет — минералы, а если дрыгается — протеины.