— Но если влияние твоей крови так усилила печать карателя… Ты мог бы не принимать ее.

— Тогда бы я не стал верховным. — Жесткая усмешка на миг коснулась его губ. — Тай, я из того мира, где верность супругу хранится под проценты. Там нет места чувствам. Зато есть нерушимые клятвы: перед императором и народом. И они выше сомнительного семейного счастья договорного брака. К тому же он теперь мне точно не грозит, как и любой в принципе. Для политических союзов есть мои братья.

Почудилось, что в его последних словах сквозило скрытое ехидство.

— Значит, платья нет, — поняла я. — Ну, ничего, поеду с тобой в своем порванном и грязном наряде. Он хоть и не парадный мундир, но и в нем я могу отомстить за свою смерть этим ренегатам.

Я решительно встала. Вот только не учла, что, соскочив со стула, окажусь вплотную к ворону, который стоял рядом. Расстояние между нашими лицами оказалось меньше ладони. Почудилось даже дыхание Ара на моем лице.

— Тай, ты можешь прожить оставшееся время, не ввязываясь в грязь интриг и заговоров, — он это говорил, а я чувствовала, как его взгляд, одновременно горячий и холодный, касался мои волос, скул, ресниц, губ. — Ты слишком чистая, светлая, живая, искренняя…

— Мои братцы, описывая Тайрин Росс, были не столь многословны. — Я чуть откинула голову. Зря. Тут же утонула в синеве и зелени. Но все же смогла договорить: — Они давали мне характеристику: «Кто успел — тот спрятался»…

Ворон не улыбнулся шутке. Вместо этого его руки легли мне на талию. Сильное, почти обнаженное горячее мужское тело с литыми пластинами груди, жгутами мышц под загорелой кожей было слишком близко. Непростительно. Преступно близко. Ар касался меня, вызывая дрожь в коленях. Горло враз пересохло, а сердце… я просто почувствовала, что оно бьется в моей груди, рождая новые ощущения, сильные, неизведанные, обещающие большее.

Захотелось, чтобы Ар накрыл мои губы своими. И целовал меня, пока я не забуду о том, что мертва, хотя бы на миг не забуду.

— Я видел много крови и боли в своей жизни. Душевного уродства, которое во сто крат страшнее любых шрамов на теле. И хочу сказать, Тай, ты прекрасна. Твоя душа прекрасна. И больше всего я жалею сейчас о том, что судьба не свела нас чуть раньше. Хотя бы на пару часов…

— Увы, но похоже, чтобы мы встретились, один из нас должен был умереть. Кстати, если бы я узнала твое имя на этот самый час раньше, то еще вопрос, кто из нас двоих стал бы трупом… — произнеси я это серьезно, мои слова звучали бы как угроза. Но я лишь подтрунивала над Аром.

— М-м… Звучит даже заманчиво, — каратель тут же включился в игру. — Мне вообще кажется, что порою единственный способ быть счастливым — это быть умертвием. Вот только никак не могу дождаться толкового убийцу по мою душу… Всё какие-то дилетанты попадаются, — вернул мне подколку Ар, намекнув на удушение его высочества в магомобиле.

Причем произнес он это тоном эйра Гыргырницкого, которому досталась бездарная некромантка. Мне даже почудился скрипучий старческий голос, произносящий: «Вам, адептка, уже больше двадцати, а вы так и не оживили ни один труп… а часики-то тикают. Вы зачем сюда вообще поступали? Девиз нашего факультета — «Стань некромантом — подари жизнь», а вы не то что подарить — дать взаймы не можете…»

— Ну, я могу попытаться еще раз… Даже если не получится, у тебя будет в два раза больше воспоминаний о моих покушениях.

— Я бы хотел получить не покушение, а поцелуй. Подари мне его. — Ворон чуть наклонился и выдохнул мне в губы: — Он будет памятным событием для одного карателя, чья жизнь проходит в стенах одиночества.

— Я вообще-то воскрешенная, — напомнила Ару очевидное, упираясь ладонями в его твердую грудь, и почувствовала под пальцами его бешеный пульс. — Тебя это не смущает?

— Ничуть. К тому же, когда мы проснулись в постели, ты отвечала мне…

На губах ворона заиграла улыбка. Вот только взгляд при этом был серьезным. В нем танцевала вьюга. А еще в глубине зеленого и синего озер бесновалось что-то дикое, первобытное, опасное, безжалостное и… пронзительное. Этот взгляд был красноречивее любых слов.

Ворон поцеловал меня. Его губы. Жадные, горячие, властные. Они покоряли, присваивали, клеймили. Словно дикий огонь, что бежал по жилам ворона, вырвался наконец наружу. Это был Арнсгар, которого я еще не знала: не сдержанный, холодный и расчетливый. Нет. Яростный, как пламя, обжигающий, как пламя, опасный, как пламя, и… дарящий тепло, как пламя. Я ощущала его, согревалась им в заботливых и даже осторожных объятьях карателя. И этот странный контраст поцелуев-укусов и нежных прикосновений его рук что-то менял во мне. Заставлял отвечать.

Он пил меня, а я — его, жадными глотками, зарываясь в волосы, отдаваясь этому мгновению. Это был поцелуй-извержение, способный стряхнуть с небес и звезды, и обе луны. Это был поцелуй, от которого небесные посланники упали бы в обморок, а демоны бездны умерли от зависти. Жгучий, яростный, разрушительный, проникающий в самую суть души поцелуй, от которого земля едва не разверзлась под нашими ногами.

Ворон собрал мои волосы в кулак и потянул назад, заставляя откинуть голову, открыть шею. Его губы прикоснулись к коже — словно отточенная сталь едва дотронулась, обдав холодом железа, от которого бросает в жар.

— Тай, — в одном выдохе и признание, и клятва, и сожаление. — Прости, но так будет лучше.

После этих слов я почувствовала, как падаю на стул и мое тело сковывает… аркан! Он спеленал меня, не оставив возможности и пошевелиться.

Меж тем ворон сделал шаг назад, видимо — и разумно, — опасаясь моей реакции.

— Сволочь! Арх гребаный! — выкрикнула я, пытаясь освободиться. Безрезультатно.

— Это операция, от которой зависит будущее миллионов мирных жителей. И я не намерен вводить в нее неучтенный фактор имени тебя. Не хочу рисковать империей. И тобой тоже. Тай, я вернусь через несколько часов и сниму плетение.

— Гад! — выплюнула я. — Значит, все это было лишь затем, чтобы усыпить мою бдительность?

У-у-у! Как же я его ненавидела в этот момент. А я ведь поверила Арнсгаду! Поверила, демоны меня раздери!

— Нет. Не всё, — с каменной мордой лица парировал этот паразит. И даже наклонился за ещё одним поцелуем. Бесстрашный. Разве не знает, что не стоит есть завтрак, если тот пытается удрать с тарелки, и уж точно не стоит целовать то, что может тебя укусить!

Мои зубы клацнули в дюйме от носа карателя. Жаль, что реакция у этого усгина сына оказалась отменной!

Он вышел в коридор. А через несколько минут хлопнула входная дверь, известив: каратель покинул дом. Я зашипела от злобы. Ну погоди, высочество… вот выберусь — устрою тебе, как полагается у вас, аристократов, дуэль, только в духе цвергов: это когда оскорбленная сторона, прихватив ломик поувесистее и пару друзей-секундантов, подкарауливает обидчика в переулке. И там, с использованием мордобоя, втроем восстанавливает поруганную честь. А мне в этом деле и помощники были не нужны. Сама справлюсь. Вот только освобожусь. Правда, пока не знаю, как выберусь, но обязательно сделаю это!