Хо-хо! Вот это будет сделка! Ему пришло в голову множество людей из его круга, которые просто сдохнут, когда узнают об этом. Кто-то из-за того, что считает себя истым католиком, а кто и из зависти.

И тут, что называется, с ясного неба, как Божье наитие, снизошла на него мысль. Лучше всего начать переговоры, пока видео ещё не найдено. Он ворочал эту мысль в своей голове с боку на бок, ощущая электризующее чувство, которое возникало у него всякий раз, когда он действительно нападал на след горячего дела.

Пока плёнка ещё не найдена, на ней могло быть всё, что угодно. Насколько могло хватать фантазии возможного покупателя. Может быть, церковники испугаются, что там обнаружится, что Иисус не был мёртв на тот момент, когда его сняли с креста. Или что воскресший был всего лишь двойником. Всё было возможно – пока плёнка ещё не найдена.

В действительности на ней может оказаться всё что угодно. Или вовсе ничего. Или какие-нибудь пустяки. Может быть, какие-нибудь совершенно неизвестные высказывания Иисуса, которые нельзя верифицировать на основании Библии. Короче говоря, сама по себе видеоплёнка могла оказаться совершенно банальной и непродаваемой.

Каун улыбнулся, и теперь это была та хищная акулья улыбка, которая сделала его знаменитым. Именно так он и сделает: заранее вступит в переговоры, разбудит жадность, разворошит страх – и тем самым укрепит позиции. А пока у него имеется истлевшая льняная торбочка, ископаемая инструкция по эксплуатации видеокамеры и масса хороших аргументов. Вот то, из чего он сделает деньги. У его юристов будет много работы.

Он улыбнулся и направился к своему письменному столу. Пора. День начался.

Некоторые из захоронений могут быть датированы временами Хасмонидов и Ирода, другие более поздними датами. Типичные в те времена семейные склепы вырубались в скалах и образовывали подземные «локули»; обычно они состояли из одной или нескольких могильных камер, в стенах которых были ниши для оссуариев («кохим», то есть ящик для костей) или скамьи под сводчатыми углублениями («ар-косолия»). После того, как труп покойного полностью истлевал, его кости полагалось собирать в оссуарий, который затем ставили в нишу на выступ. Из того факта, что кости умершего из ареала 14/F.31 остались нетронутыми, можно заключить, что у него не было ни семьи, ни каких-либо других родственников.

Профессор Чарльз Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше».

Раздражающий нервы звонок, казалось, возник прямо внутри ушей. Стивен Фокс с усилием разодрал веки, сунул руку под подушку, достал оттуда будильник, имеющий форму и размер кредитной карточки, и отключил его. Сколько он спал – десять минут? Да спал ли он вообще или просто был оглушён ударом по голове? А потом ещё и основательно избит?

Вид полога палатки напомнил ему о раскопках, а раскопки заставили подумать о событиях последнего дня, и от этих воспоминаний, казалось, исходили электрические разряды, которые одним махом разогнали усталость из всех клеточек его организма. Ящик! Письмо! Он рывком сел и сунулся под кровать, чтобы вытащить оттуда археологический ящик. Помятый жестяной ящик тихонько дребезжал, когда он снимал с него крышку, и бумаги всё ещё лежали на месте. В сумеречном свете, пробивающемся в палатку, они выглядели ещё более раскрошенными и безнадёжными, чем накануне вечером. Трудно представить, что эти листки продержались в земле две тысячи лет. Без пластикового пакета от них давно бы уже ничего не осталось. Стивен подумал про горы пластиковых пакетов и йогуртовых стаканчиков, которые лежали на свалках всего мира, и содрогнулся при мысли об их неразрушимости.

Неужто это правда было письмо неизвестного путешественника во времени? Ничего не было видно, ни одной буковки. Но это ещё ничего не значило: после столь долгого времени шрифт выцвел и станет видимым только в ультрафиолетовых или рентгеновских лучах. Но что заставило гипотетического путешественника во времени написать это письмо?

Стивен Фокс сидел, смотрел на серую, истлевшую археологическую находку и чувствовал, как его рассуждения упираются в стену.

Как всё это происходило? Или, лучше сказать, как это произойдёт? В некий день через несколько лет незнакомец, вооружившись видеокамерой, отправится в прошлое. На две тысячи лет назад, не имея возможности вернуться. Он сделает свои съёмки, законсервирует камеру и заложит её в условном месте, о котором он договорился со своими помощниками, оставшимися в будущем – которое было его настоящим перед тем, как он заточил свою жизнь в прошлое. Его помощникам требуется просто отключить машину времени, отправиться к условленному обломку скалы и извлечь из-под него камеру, которую они только что заслали на две тысячи лет назад.

Но зачем при такой договорённости путешественнику во времени понадобилось писать письмо? Об этом надо как следует пораскинуть мозгами.

Наветренная сторона палатки с лёгким шелестом прогнулась внутрь. Сквозь щёлку на полу блеснул яркий свет. Снаружи начался день. Хм-м. Стивен снова закрыл ящик крышкой. Ему необходимо срочно узнать, что написано на этой бумаге. Может быть, это письмо к помощникам, в котором он писал, что задуманное не удалось.

Рафи занимался тем, что было его ежеутренним делом: он готовил жестяные ящики – по одному на каждого рабочего, – тщательно опустошал их и выметал. В конце дня он с группой рабочих садился под брезентовым навесом, просеивал песок и землю из ещё полных ящиков и все находки – обломки зубов, волокна растений, крошечные глиняные осколки и всё такое – тщательно осматривал, заносил на карточки картотеки и сортировал по пластиковым пакетикам, которые подшивались вместе с карточками. Для того, чтобы каждый предмет однозначно отнести к месту находки, каждый рабочий получал в начале дня бумажку, которую он клал на самое дно своего ящика; на ней было написано его имя, дата и точное обозначение ареала, в котором ему предстояло работать, а также текущий номер, который Рафи заносил в толстую амбарную книгу – журнал раскопок. Заранее готовить эти бумажки было второй обязанностью Рафи. Он делал это каждое утро – обязанность, которая требовала полной концентрации, чтобы не вкралась какая-нибудь ошибка. Поэтому ему было не очень приятно, что как нарочно именно сейчас профессор Уилфорд-Смит стоял над душой, склонившись над последними записями, время от времени поднимал какой-нибудь полиэтиленовый пакетик против света и, задумчиво кивая головой, снова возвращал его на место. Рафи пытался сосредоточиться на заполнении бумажек, но бормотание руководителя раскопок сильно его отвлекало.

– А что, сегодня будет жаркий день, а, Рафи? – вдруг окликнул его Уилфорд-Смит.

– Да, сэр.

Рафи вписал в очередную бумажку номер, который тут же отметил на задубевшей от солнца странице журнала.

– Жаркий день, да. Собственно, здесь в это время года каждый день жаркий.

– Да, сэр, верно.

Теперь вписать имя рабочего и место раскопок, в котором ему предстоит работать. И не дать себе сбиться.

– А как с остальным? Всё в порядке?