разобраться с собственным кобелём? – зло огрызнулась Марина.

– Она пыталась, но тщетно. Говорит, мол, приворожила его наша Эльвира Михайловна: и раньше у него бабы были, но так он себя не вёл никогда.

– Как «так»? Почему эта женщина позволяет себе откровенничать с тобой на столь интимные темы? Хочет огласки через газету? – предположила Маринка, вертя в пальцах остро отточенный карандаш.

– Напротив, хочет полного молчания. И немедленного исчезновения Карелиной. – Олег Ефимович ещё раз устало вздохнул.

Ну, в самом деле, не рассказывать же Маринке о том, что Валечка была его одноклассницей и первой любовью? Правда, всему помешала слабенькая и в юные годы потенция Данько. Молодой и перспективный Савельев в этом отношении оказался куда предпочтительнее! Вот Валентина и променяла слабака Олега, не подозревавшего о многочисленных любовниках своей без пяти минут невесты, на крутого мужика Антона. Променяла, но не забыла. И теперь обратилась к нему с пикантной просьбой, которую проигнорировать Олег Ефимович просто не мог.

Карелина как-нибудь устроится в жизни, из этого города ей всё равно придётся уехать, уж Валька своего точно добьётся! Да и девочке здесь будет трудновато оставаться. Люди злые, будут тыкать ей вслед пальцами и шептаться за спиной.

– Ладно, Мариночка. Я могу уступить тебе только в одном: уволю Карелину без позорной статьи. Пусть летит вольным лебедем в другой город и начинает там новую жизнь. Этот город не даст ей жить спокойно. Много злословия. Много неприятных воспоминаний. И никакого сочувствия. – Олег Ефимович взял в руки карандаш, положенный на место его женой, и нарисовал на листке бумаги жирную черту.

Марина уставилась на эту черту, словно только что окончательно подведённую под их совместной жизнью, и упрямо проговорила:

– Если ты её уволишь, я тебя брошу. Я не знаю, какое влияние имеет на тебя эта Валентина Денисовна, но от своих слов я отступаться не намерена.

– Подумай, Марина, не сделаешь ли ты хуже собственной подруге? – предупредил Олег Ефимович, не придав словам жены должного значения: каприз, да и только!

– Если она решит что-то изменить в своей жизни, она уволится сама. Но об этом решении она вначале расскажет мне. – Теперь и Марина подвела свою окончательную черту.

И главный редактор Данько наконец-то это понял…

20

Дмитрий Сергеевич в этот день пришёл домой слишком рано: Лариса Георгиевна его явно не ждала. Теория парных случаев сработала по полной программе. Во всяком случае, Чарскому ещё раз за день пришлось наблюдать виртуозную сексуальную сцену, только на этот раз с другими исполнителями главных ролей и в режиме «онлайн».

Его всё прощающая, всё понимающая Ларочка полулежала, откинувшись на подушки, а меж её раскинутых в стороны точёных ножек удобно устроился какой-то мускулистый юнец. Вот так, господин рогатый муж. А чего ты, собственно, ожидал? Вы давно уже закрыли глаза на интимные похождения друг друга, в чём же ты хочешь её обвинить? В том же, чем занимаешься и сам, да не время от времени, а практически постоянно?

Единственное, что явно покоробило Чарского, – это то, что любовник его продвинутой жёнушки валялся прямо на его диване, в его банном халате и наверняка носил его тапки. Такого кощунства Дмитрий Сергеевич перенести не мог. Он понаблюдал за выражением нестерпимого кайфа на лице законной супруги, когда резвый самец начал переползать вверх, чтобы занять столь желанную для него в этот миг «позу миссионера» и насладиться теперь уже самому.

Чарский зааплодировал. Медленно, отчётливо, смачно. Юный мачо скатился с Ларочки и словно сдулся, уменьшившись в размерах. Он торопливо завязал пояс халата, на что Дмитрий Сергеевич заметил:

– Нет, молодой человек, Вы неправы. Не завязывать надо пояс, а развязывать. Это ведь мой халатик, не так ли? Так будьте добры, освободите его от вашей задницы! И жена вроде бы моя, или ты притащил в мою квартиру чужую тётку, как две капли воды похожую на некую Ларису Георгиевну Чарскую?

– Прекрати паясничать, Чарский! – раздражённо выкрикнула Лара, дрожащими пальцами вынимая сигарету из полупустой пачки.

– Значит, я паясничаю, да? Так вот, моя милая! Мне надоел наш чересчур современный образ жизни. Я начинаю превращаться в примерного семьянина, буду всё свободное время проводить дома, а тебе, я думаю, придётся нести бессменную вахту на кухне. Я понятно выражаюсь? – Речь Чарского нисколько не испугала, а, напротив, даже позабавила его жёнушку, во всяком случае, она откровенно расхохоталась.

И тогда он начал бить. Сильно, прицельно, наотмашь.

Первый удар достался не ожидающему агрессии от невысокого, не опасного на вид лысеющего дядьки юному полубогу. Парень, в этот момент натягивавший джинсы и находившийся в особо уязвимом положении, с грохотом повалился на пол, разбив в кровь красивый греческий нос.

– Нормально, зато на мужика будешь похож. И, может быть, научишься думать, прежде чем пихать свой нос в промежность стареющих красоток, – сплюнув, грубо прокомментировал Чарский. Любовничек, шустро подхватив свою нехитрую одежонку, поспешил ретироваться.

А Дмитрий Сергеевич многообещающе обернулся к Ларисе. Та, не сводя расширенных от испуга глазищ с разбушевавшегося Димочки, обычно глядевшего сквозь пальцы на её художества (у них ведь в этом была полная взаимность!), отползала спиной вперёд к спинке дивана, инстинктивно пряча грудь за пушистым банным полотенцем.

– Что, к душику приготовились? Или к прерванному половому акту, так? Дай-ка его сюда, моя красавица! – С этими словами Чарский вырвал из её рук полотенце, завязал на нём узел и, размахнувшись, опустил этот узел прямо на обнажённое тело Ларисы, не привыкшее к подобному обращению.

Та наконец заорала: до сих пор с её побледневших дрожащих губ не слетело ни единого звука.

– Заткнись, сука! – придушенным голосом потребовал Дмитрий Сергеевич, размахиваясь для следующего удара.

– Что на тебя нашло, Дима?! Ты сошёл с ума!

– сдавленно вскрикнула Лариса, инстинктивно сжимаясь в комочек.

Чарский, опомнившись, опустил полотенце, обессиленно махнул рукой, сел рядом с женой и закурил. Сделав безостановочно несколько глубоких затяжек, сказал:

– Мы оба сошли с ума, дорогая. Причём уже давно. Какого хрена я вообще на тебе женился? Ведь ты переспала с шафером как раз накануне свадьбы: его не было на мальчишнике, он, видите ли, приболел и хотел отоспаться,