Я была зла, возмущена, оскорблена. Конечно, я и раньше прекрасно осознавала свое положение, но надеялась, что такая ситуация не вечна, что все в итоге про меня выяснится и Гелл перестанет подозревать меня и ограничивать мою свободу. Еще я думала, он человек добросердечный. А тут на тебе: «Я владетель, подчиняйся без вопросов». Тут любая влюбленность завянет. Только собаки могут любить того, кто сажает их на цепь.

— Один человек заинтересован в вас, — сказал Гелл. — Я доверяю ему, как самому себе, так что он все о вас знает, и риски его не пугают. Он защитит вас. Времена сейчас опасные, особенно для тех, кого выделяет Великий Дракон. Если определенные люди узнают, что вы перерожденная, вас могут убить. Так что кем бы вы ни были, вам действительно лучше начать новую жизнь с надежным человеком. — Заметив выражение моего лица (каменное выражение), владетель спросил: — Вам не интересно, кто он?

— Разве имеет значение, что мне интересно? Я смиренно принимаю ваше решение, эньор.

— Когда-нибудь вы поймете, что я позаботился о вас наилучшим образом. Идите, Валерия. И помните: я не прощу вам ошибок. Завтра вам будет предоставлен шанс начать новую достойную жизнь. Если вы упустите этот шанс… что ж, это ваш выбор.

— Нет, это ваш выбор, «отец», — возразила я.

Лицо мужчины окаменело, но мне было уже все равно. Я поспешила покинуть кабинет.

Я шла в свою комнату; перед глазами стояла пелена, горечь подкатывала к горлу.

Что в голове у этого человека? Зачем он настолько усложнил ситуацию? Что мешало ему запереть меня в каком-нибудь доме, а то и тюрьме, раз он счел, что я связана с Блейном? Зачем было тащить меня в замок к своей исстрадавшейся жене, к наследнику? Зачем это все?

— Эньора! — обрадованно воскликнула Нереза, вышедшая мне навстречу. — Вот и вы! А я вас обыскалась.

Я остановилась резко, будто передо мной стена выросла, и посмотрела на женщину. Только ей и есть до меня дело, но лишь потому, что таков приказ Гелла: оберегать меня, следить за мной, чтобы ни единого просчета. Она всегда рядом, но она чужая, и, в отличие от своей открытой сестры Ули, закрыта и немногословна.

— Что-то случилось? — спросила она с беспокойством.

— Ничего, — сухо соврала я... а потом мои губы задрожали, потому что на самом деле кое-что случилось, и кое-что ОЧЕНЬ серьезное. Я одна, в чужой стране, где все ко мне относятся с опаской, я ничего о себе не помню, и если что, меня не просто могут замуж выдать против воли, а кокнуть да закопать в лесочке.

Мое лицо сморщилось; я отвернулась и закрыла его руками, стыдясь своих слез.

Случилось неожиданное: Нереза подошла ко мне и обняла, словно защищая от всего мира.

— Поплачь, девочка, поплачь, — прошептала она, — а потом мы решим, как тебе помочь.

Я и поплакала, вдоволь поплакала, и, когда мой нос совсем разбух, Нереза повела меня в комнату. По пути, к счастью, никто нам не встретился.

— Что случилось, эньора? — спросила женщина, как только мы оказались на безопасной территории.

Я шмыгнула носом и еще раз на нее посмотрела. Она все это время была добра со мной и очень услужлива, но все равно держалась отстраненно. Я дала слабину от разочарования в Гелле, от страха перед будущим, и, возможно, прошлым и, самое главное – от одиночества. Но причину назвала другую.

— Меня хотят выдать замуж, — пожаловалась я.

— Так ведь вы этого и хотите, эньора, только о том от вас и слышу.

— Да, но я хотела сама мужа выбрать, а мне хотят всучить какое-то бревно.

— Какое бревно? — деловито поинтересовалась Нереза.

— Незнакомое… это какой-то доверенный человек эньора.

— Так вы его не видели? Зачем же тогда переживать зазря? Вот поглядите на него, потом и будете думать.

— А что тут думать? — протянула я, утирая платком слезы. — Наш хозяин чурбан, какое у него может быть доверенное лицо? Такое же бревно. И еще, Нереза… Я тут узнала, что ситуация поменялась и меня уже не любовницей эньора считают, а его незаконнорожденной дочерью. Это так? Об этом судачат в замке?

Вместо того чтобы как обычно, с самым равнодушным видом сказать «Не знаю, эньора», служанка вздохнула, присела рядом со мной на кровати и произнесла:

— Да, теперь все склонны думать, что вы дочь нашего хозяина. Раньше вас считали прелюбодейкой, а теперь – дочерью прелюбодейки.

— В общем, ничего не изменилось. Как я была непонятной девкой в глазах общества, так и осталась.

— Не расстраивайтесь. Что такое слухи? Так, листочки, гонимые ветром. Стихнет ветер, и они улягутся. Вы лучше подумайте о том, как устроить свою судьбу. Позвольте, я дам вам совет?

Заплаканная, я кивнула.

— Приглядитесь к человеку, которого эньор выбрал вам в мужья. Если он не глуп, не злобен и не скуп, значит, с ним можно будет жить. Вам, в вашем положении, надо думать не о любви, а об удачном браке. Главное для вас – получить свой дом и научиться управлять мужем. Поверьте мне, эньора, это совсем не сложно. Покуда был жив мой, без меня и шагу ступить не мог.

— Так вы вдова… мне очень жаль, Нереза.

— Жизнь такая – порой дает, порой отнимает… И пока жизнь дает вам блага, берите.

— А если это не блага, а наоборот?

— Разберетесь, вы смышленая. Хотите ромашкового чаю? Вам надо успокоиться и хорошенько выспаться, денек-то завтра будет сложный.

Еще разок шмыгнув носом, я кивнула. Нереза подошла к шнурку для вызова слуг, висящему у двери, потянула за него, и ободряюще мне улыбнулась.

— Нереза, — спросила я, — а что вы обо мне думаете?

— Вы мне по нраву, эньора Валерия, — ответила женщина; надеюсь, честно. — И мне кажется, эньору Геллу вы тоже нравитесь. Поэтому он и не ругается на слухи о том, что вы его дочь.

«Более того, он сам их распустил».

—…А что? — продолжила размышлять служанка. — По возрасту вы очень даже годитесь ему в дочери. И кудри у вас обоих такие красивые.

— Кудри – это, конечно, аргумент, — усмехнулась я, и заметила, как внимательно Нереза смотрит на меня.

Не с тем ли связана перемена в ее отношении ко мне, что она и сама считает, что я дочь Гелла, и вешала ей лапшу на уши, рассказывая сказки о своей прошлой жизни? Да и Кинзия ни слова мне больше о моем положении не сказала…

— А еще, — добавила Нереза, — вы самая красивая девица в округе. Пока вы не выйдете замуж и не нарожаете выводок детишек, о вас так и будут судачить всякое. Не только в прелюбодейки запишут, но и в полюбовницы самого Блейна.

«Кое-кто уже так считает», — подумала я.

Нереза абсолютно права: мне надо выкинуть романтические мечты о великой любви из головы и подойти к браку со всей серьезностью. Что мне сейчас важнее всего? Вырваться из лап Гелла. Это я и сделаю.