— Вы чего, мужики? — прохрипел Мормышкин, с трудом справившись со своим голосом. — Пошутили, и будет! Я костей хотел купить, для собачки… Зинка меня послала, баба моя! Если вы чего надумали — так зря, у меня и денег-то совсем мало! Зинаида мне на кости полтинник дала. Неужели из-за такой малости вы грех на душу возьмете?

— Верно говоришь, Мормыль, — неожиданно легко согласился мелкий, — пошутили — и будет!

В ту же секунду он перестал хихикать, неприятное веселье исчезло из его невыразительных глаз, они стали холодными и безжалостными, и незнакомец процедил:

— Что он сказал тебе?

— Кто сказал? Что сказал? — забормотал Мормышкин. — Вы это о чем говорите, мужики?

— Ты же сам сказал, Мормыль, — пошутили, и будет! — поморщился мелкий. — Так что теперь уж шутки в сторону. Отвечай по-хорошему, что он сказал тебе перед смертью…

В глазах Константина проступило понимание. Он вспомнил ночную дорогу, едва слышный шепот умирающего человека и понял, что оказался в неудачное время в неудачном месте и что визит в милицию и допрос — не самая большая цена, которую ему придется заплатить за то ночное происшествие.

— Вижу, что понял, — процедил мелкий бандит, вглядываясь в лицо Мормышкина. — Так что давай колись, рассказывай все…

Мормышкин молчал, и тощий бандит решил как следует припугнуть его:

— Колись, колись, Костя, иначе Макарий тобой займется как следует! Ему не привыкать… разделает тебя по всем правилам мясницкой науки — на окорок, филей, тонкий край и прочие подходящие части. Ну а что останется — сам понимаешь, на кости для собак!

Константин почувствовал, как многочисленные ледяные мурашки побежали по его спине. Положение его было не просто ужасное — оно было совершенно безвыходное.

Мормышкин никогда особенно не отличался умом, однако вместо ума у него было сильно развитое звериное чувство опасности, и это чувство включилось на полную мощность.

Если он сейчас расскажет этим страшным людям все, что узнал той ночью, — они его тут же убьют как ненужного и опасного свидетеля. Если же не расскажет — тоже убьют, но сперва сделают с ним такое, о чем и подумать страшно…

Он собрался было с силами, набрал полную грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но мелкий бандит своевременно угадал его намерения и незаметным движением руки включил магнитофон, из которого полилась громкая восточная музыка.

— А вот кричать не надо, — ухмыльнулся бандит, пристально разглядывая Константина. — Все равно никто не услышит… а если и услышит — не сунется сюда! Мало ли что мы тут делаем? Может, свинью режем или барашка забиваем!

— Я… ничего… не знаю… — с трудом выдохнул Мормышкин. — Вот те крест, ничего…

— Врешь, Мормыль! — рявкнул бандит. — А я, Мормыль, очень не люблю, когда люди мне врут! И Макарий не любит!.. Правда, Макарий? — Он бросил косой взгляд на огромного бородатого мясника, и тот кивнул и облизнул губы удивительно красным языком. Казалось, что во рту у него не язык, а кусок сырого мяса.

— Последний раз спрашиваю: что тебе сказал Сырой перед смертью? — выдохнул он прямо в ухо Мормышкина.

Бандит замолчал, выжидая. Громкий голос из колонок распевал что-то приторно-сладкое, как пахлава.

— Кто… такой… Сырой? — натужно проговорил Константин. — Не знаю… никакого… Сырого!

— Ах не знаешь? — зло процедил бандит. — Сырой — это Толи Сыроежкина кликуха! Скажешь еще раз, что не знаешь, — Макарий примется за твою разделку! — Он перемигнулся с мясником, и тот поднял свой тесак и снова кровожадно облизнулся.

— Не надо! — вскрикнул Мормышкин. — Я расскажу! Я все расскажу! Только пускай он отойдет!

— Нет, Костик, Макарий никуда не отойдет! Он будет тут, рядышком стоять, чтобы у тебя память лучше работала! И все, хватит попусту языком трепать, хватит наше время тратить, давай выкладывай, что тебе Сырой рассказал перед смертью!

— Где тут искать этого узбека? — пробормотала Надежда Николаевна, озирая рыночные ряды и павильоны. — Ну, Галка, умеет она человека озадачить!

После обеда Галка имела долгую телефонную беседу со своим доктором. Подученная Надеждой, она разговаривала с ним на повышенных тонах и добилась некоторых процедур, причем, как с гордостью сообщила Надежде, за те же деньги. Доктор если и не признал, что за случившееся с Галкой берет на себя вину клиника, то не стал этого безусловно отрицать. Скорее всего скандальная пациентка ему тоже надоела, и он решил поскорее от нее избавиться. Так или иначе, решили попробовать кое-что новенькое, для этой цели завтра с утра Галка должна была прибыть в клинику.

Сейчас же, после разговора с доктором, Галина снова отправила Надежду на рынок. На этот раз, правда, она была вежлива и деликатна.

— Понимаешь, Надя, Иван Петрович сказал, что для хорошего заживления мне нужны магний, кальций, фосфор и особенно железо… да, и еще калий…

— Что же он тебе советует — жевать металлическую арматуру? — недовольно осведомилась Надежда. — Знаешь старый анекдот: «Доктор велел мне пить железо, я пропил уже две железные кровати — ничего не помогает…»

— Очень глупый анекдот! — поморщилась Галина. — Все эти металлы и микроэлементы присутствуют в сухофруктах, особенно в кураге. Кроме того, в ней много витаминов…

— Ну да, курага очень полезна, — вздохнула Надежда. — А главное, от нее не растолстеешь…

— Ну так вот. — Галина смущенно потупилась. — Мне, конечно, очень неудобно тебя гонять, но не могла бы ты еще раз сходить на рынок и купить там кураги?

— Ладно, — неожиданно легко согласилась Надежда. — Чем быстрее ты поправишься, тем быстрее мы отсюда уедем!

И поморщилась, вспомнив про противного майора Семена Ивановича.

Была еще одна причина, по которой она так легко согласилась отправиться на рынок: сидеть взаперти ей было скучно и неинтересно, а в городе она надеялась проверить кое-какие свои умозаключения. Которых, если честно, было не много.

Конечно, сыграло свою роль и то, что подруга на этот раз обратилась к ней вполне вежливо и тактично.

Однако как раз тактичности Галине хватило очень ненадолго. Едва Надежда Николаевна согласилась пойти на рынок за курагой, ее словно подменили.

— Только имей в виду, — продолжила она таким тоном, как будто инструктировала прислугу, — ни в коем случае не покупай импортную искусственную курагу…

— Какую? — удивленно переспросила Надежда. — Разве курага бывает искусственная? Я всегда считала, что курага — это натуральные сушеные абрикосы!..

— Ну да, абрикосы! — поморщилась Галка, недовольная тем, что ее перебили. — Ну, не искусственная, но эта турецкая курага, которая продается на каждом шагу, она производится промышленным способом и пропитывается каким-то химическим составом, чтобы была мягче и вкуснее. Ты знаешь, она такая чистая… — При этих словах Галина поморщилась.