тылам. Ага! Селестина мне с первого взгляда не понравилась. И почему к Герману моему пристала, стерва недобитая?

Но все же интересно, что фамильяры натворили?

— Так! Урезала пафос! — о-о-очень властно закричала главная ведьма.

Вот если к Селестине вопросы у меня были, то Улиссу я зауважала с первой минуты знакомства.

— Ваши фамильяры! Ах! Ваши животные!! — брызгала слюной главная фаворитка гарема.

Противостояние в целом эпичное: главная ведьма против главной любовницы. Я, если честно, даже влезать не хочу. В первый раз за неделю кто-то другой под раздачу попал.

Улисса только глаза закатила так, что были видны только белки. . Да, во дворце это самый популярный жест.

— Быстро, по делу — что случилось? — крайне заинтересованно спросила ядоделательница.

— Ваши животные, твари! — взвизгнула одна из девушек гарема.

Я вздрогнула, и ведьма тоже. Они, конечно, твари, но это только мы можем говорить, а всем остальным дозволено только восхвалять и покоряться их обаянию.

— Подслушивали, подсматривали, а мы переодевались, — обиженно начала Селестина.

— Они раздумывали, как сорвать отбор, Лисси, — громко заявил Герман, — хотели участниц запугать.

— А что задумали? — я заинтересовалась.

Отбор — моя вотчина. Я и так на всех этапах отмечаюсь. Облажаться мне нельзя.

— Записки с угрозами, легкие яды, — начал Сэлем, глядя на хозяйку, — несмертельные.

— Хотели во всем обвинить распорядительницу! — подытожила Квоки.

Да, тут имеет место сговор.

— Девочки, — я обратилась к жительницам гарема, — что так неизящно-то? Вас же на раз-два фамильяры прослушали.

— Они несут чушь! — твердо припечатала одна из незнакомых мне дев.

— Кто-то из вас в курсе вообще, что фамильяры свои мыслеобразы ведьмам показывают? — зло ответила Улисса. — Вы совсем без головы?

Тут вступила Кора.

— Цыц, десы ведьмы, — она подняла руки в успокаивающем жесте. — В целом, чувства этих девочек я понимаю.

Весь гарем уставился на мою подругу круглыми глазами в слезах — нашли заступницу.

А Коралина продолжала:

— Вы сами подумайте: живут себе девочки, императора кое-как поделили. Он вроде бы решил никогда больше не жениться, а тут отбор. Ваши бы женихи так поступили, вы бы чем ответили?

— Кастрир… смирилась бы, — подавилась словами главная ведьма.

Я задумалась. Но образы выходили мутные, про фату, корону и императора. Не буду я, пожалуй, эти мысли развивать.

— Вы как хотите, но я их понимаю, — участливо смотрела на девушек Кора.

— А насчет подставить меня ты тоже понимаешь? — я недоверчивым взглядом уставилась на подругу.

— Лисси, не все могут быть тонкими стратегами, — пожала плечами оборотница, — ты, кстати, тоже не такая.

Вот тролль, я правда не такая. Я могу думать о будущих поступках и в минуту собственным остроумием перерубить себе пути отхода.

— И что теперь? — я пытливо взглянула на страдалиц.

— Вот что, Лисси, — заговорщически начала Кора, — несправедливо, что отбор играет только на стороне аристократок.

— Несправедливо! — Да! — Она правду говорит! — послышались возгласы из толпы, а Кора решила продолжить мысль.

— Ты помогай своим девочкам, будь распорядительницей, давай советы, а я помогу гарему императора, — она еще раз обвела глазами толпу несчастных девушек.

Улисса с курицей и котом на руках только присвистнула. Девушки с благодарными взглядами встряхнулись улыбками и перестали заламывать руки. Фу, так всех девиц учат? Чуть что, руки заламывать?

— Кора, получается, нас предала? — заинтересованно спросил Герман.

— Нет, — отрезала я, — получается, что нужно уведомить букмекеров о пари.

— А в чем интерес? — опять вступила главная ведьма.

— М-м-м, не знаю. Нам есть что делить, Лисси? — вскинула брови моя подружка.

— Вроде нет, — неуверенно ответила я.

— Тогда давай на один процент акций модного дома. А что, — поводила она взглядом, — кто выиграет, тот и музыку заказывать будет.

— Давай, — улыбнулась я.

Но в душе нарастала тревога. Отбор отбором. Но Кора не знает, как к императору отношусь я и как он относится ко мне. А она та еще обольстительница.

На этой веселой нотке Коралина проводила всех гаремных барышень и Селестину. Они, уверенные, что нашли заступницу, удалились с чувством невероятной победы. А знаете почему? Потому что еще моя бабка-ведьма говорила: «Лисси, хочешь удержать мужчину, используй не только руки». А вот аристократок этому точно не учили. Моя матушка и от бабки-то в восторге не была. Сами видите, что выросло.

Видимо, почувствовав опасность для Квоки, к нам с кухни пришла Блэр.

— Что-то случилось? — ведьма еще не столкнулась с казусами отбора. .

— Да как сказать, — задумчиво ответила Улисса.

Я внимательно осмотрела нашу компанию: три ведьмы, три фамильяра и оборотень-пантера. А еще я внимательно и лихорадочно перебирала в голове события последних пары-тройки дней. Я в принципе считаю, что я святой человек, если так можно говорить про ведьму, а это значит, что святость нужно разбавить, желательно, чем-то горячительным. Но первой мою мысль озвучила Кора.

— Девочки, может, выпьем? — взмолилась она. — Что-то впечатлений у меня меньше чем за неделю выше крыши.

Обе ведьмы, к вящему удовольствию фамильяров, согласились. Надо задуматься.

— Вот это да, — медленно протянула Блэр, — при мне отборов не было, но в моей семье помнят про предыдущий. Тогда шесть девиц погибло… от ядов… — она пытливо смотрела на главную ведьму.

— Ой, от моих все подохнут, — отмахнулась Улисса, — и тот, кто травит, и тот, кто пьет.

Может, это бич всех ведуний — пьющие животные?

Так мы оказались на кухне Блэр, которая быстро начала колдовать, материализуя напитки, стаканы и закуску.

Спиртное, конечно, зло. Ну так и мы не из пугливых.

Разговор быстро наладился. Я вспоминала моменты, которые можно было рассказывать ведьмам, мельком упомянув тот инцидент с Аделаидой.

Кора поперхнулась.

— А ты не боишься лабораторию оставлять?

Улисса даже бровью не повела.

— Вообще-то тут каждая сорока знает, чем я занимаюсь и в чем мой талант, так что, если я кому-то из лакеев угощению предложу, он не съест.

— Не верю, — как заправский театральный режиссер, закричал Герман.

— Смотри, мышонок, — она только глазами поводила. — Ты! — подозвала она лакея, который только ступил на территорию кухни. — Угощаю! — и наколдовала