шоколадных конфет, которые, между прочим, были доступны даже не всем богатым жителям Аридии.

— Спасибо, деса главная ведьма, — заискивающе начал слуга, но конфеты не взял, — я не достоин.

— Ну что ты! — уговаривала Улисса.

— Помилуйте, деса Улисса, — кинулся он на колени.

— Видишь? — посмотрела эта проклятийница на моего фамильяра.

— Лисси, — обратился он ко мне, — а она мне нравится. Возможно, дворец не так плох.

Я улыбнулась.

— Дворец не так плох, Герман, потому что у нас выбора не было.

Как бы там ни было, все присутствующие запомнили, что угощение из рук Улиссы брать не стоит.

— А ты как, Лисси? — участливо спросила главный повар. — Все-таки со всеми девушками знакома.

— Блэр, — кисло начала я, — не уверена, что стоит продолжать эту тему, — и вздохнула, , — больно она грустная. Жаль, что девочек воспитывают в духе беспомощности и бездействия.

Остальные два часа мы костерили родителей и воспитанников.

Нас всех пытались вырастить в осознании собственной беспомощности и полной зависимости от мужчины.

Если Улисса еще выросла в ковене, но сбежала оттуда из-за предложенного замужества, то Блэр оставалась под властью семьи. Однако семья ее боялась гнева императора — на дворцовой кухне ведьма была главной, а менять повариху император не хотел. Так что нам с Корой повезло невероятно. Я до сих пор не верю, что нам удалось все провернуть с нашей независимостью.

Прилично ли приличной девушке так накидаться по приличествующему случаю? Потому что все четверо накидались прилично.

Какой прелестный каламбур…

— Ты все делаешь не так! — поправляла Кора Улиссу.

Та только фыркала.

— Что не так? Я же попадаю, — и метнула свой черный бюстгалтер на светильник.

Ой, и правда — попала.

Издалека лампа на кухне выглядела очень красочно — на ней болтались бюстье ведьм всех мастей. Трусы мы тут не скидывали — пока не так сильно напились, — но алкоголь требовал выплеска эмоций. А снять корсет или лифчик для женщины — это такое непередаваемое удовольствие, которое ни один представитель мужского пола не поймет.

Потом уже действовала Коралина со своим белоснежно-белым комплектом.

Эх, вот кто знает толк в белье. А тут, между прочим, не ханжи собрались.

— Теперь позвольте мне! — взвизгнула уже я. — Моя очередь! — и, натягивая бретельки своего предмета одежды, прицелилась.

— Именем императора, что тут происходит? — послышался громкий и визгливый голос неугомонного гнома.

Я обернулась, встречая недоуменные лица Его Величества, его же секретаря, дознавателя, парочки лакеев и какого-то незнакомого мужчины.

Твою мать! Хочешь выйти незапятнанной, пори чушь, никто ее не ожидает!

— Всем ни с места! — заорала я и выстрелила своим снарядом в люстру.

— Попала, — заключил Сэлем.

***

Его Величество Ревенер Первый Миртеорон, Император Аридии

Уходя с отбора, я ловил себя на мысли, что все затеянное действие не для меня. Общение с невестами, которое по плану должно было приносить удовольствие, приносило исключительно головную боль и желание где-то спрятаться. Девушки милы и очаровательны, но слишком юные, наивные и… бесхарактерные, что ли.

То ли дело ведьма! На любое замечание — миллион острот и сарказмов. Каждый раз, встречаясь с ней и заводя беседу, трудно удерживать невозмутимое лицо. И всегда в ее окружении полно мужчин.

Ладно, это все праздное, нужно заниматься делами.

Почти до ночи я сидел с советниками по поводу участившихся случаев нападения ваохцев и обсуждал с военачальником и дознавателем пути решения этой проблемы.

В кабинет бесшумно вошел слуга, поклонился и, получив разрешение, быстро подошел и что-то прошептал главной ищейке государства. Тот заметно помрачнел.

Опять у нас что-то случилось? Кто-то выпал из окна?

Лакей же в свою очередь дошагал до моего гнома-секретаря и так же что-то прошептал ему на ухо.

— Кхм-кхм, — громко кашлянул я, — могу я узнать, что же случилось, раз дело настолько срочное, что слуги врываются на совещание к главе государства?

Юноша-прислуга заметно побледнел.

Я переглянулся с Юэном — нашим военачальником. Из всех присутствующих только мы с ним оставались в неведении о том, что же нашептали моим служащим.

— Там, — протяжно и неуверенно начал парнишка, — ведьмы…

— Что ведьмы? — не понял я.

— Кхм, Ваше Величество, — обратился ко мне Карганс, — могу я удалиться на пару минут и устранить досадное происшествие?

— Не можешь! — Ситуация уже начинала сильно раздражать. — Что ведьмы? — я сурово посмотрел на лакея.

— Отравить пытались и швыряются, э-э-э… Ваше Величество, я не могу это озвучить, — взмолился служащий замка.

— Да что происходит? — взревел я.

— Ваше Величество, — успокаивающим тоном начал Милир, — мне доложили, что ведьмы, работающие в замке, включая главную ведьму и распорядительницу, а также подругу распорядительницы, несколько не в себе.

— И что это значит? — очень весело спросил Юэн.

Он терпеть не мог Улиссу. Они с трудом могли находиться на совещаниях вдвоем.

— Напились, хотели отравить слугу и швыряются предметами одежды, — краснея от сдерживаемого смеха, сказал Карганс.

— А чем конкретно швыряются? — я не утерпел и спросил лакея.

— Бюстье, Ваше Величество.

Да-а-а-а-а! Весело время проводят наши дамы.

— Тогда пройдемте и успокоим разбушевавшихся ведьм, — уже спокойно предложил я, — негоже в моем замке травить слуг. — Про белье решил не упоминать.

— Да-да, Ваше Величество, — с поклоном и смешно болтая головой, тараторил лакей.

Великий Гелиос, дай мне сил. И почему я собрал в услужении столько ведьм?

Мы двинулись в сторону кухни. Даже интересно, когда я там последний раз бывал. Наверняка в глубоком детстве.

От происходящего я не то что остолбенел, а испытал глубочайший шок: четыре нетрезвые девушки, правда, одетые — хотя по словам слуги я ожидал чего-то более пикантного —швырялись своим нижнем бельем в старинную люстру с завитками.

С нее уже свисало три предмета интимного гардероба. Раздался вопль Лисси.

— Всем ни с места!

— Попала! — подытожил черный кот.

Потом все присутствующие минуту стояли в полном молчании, осознавая увиденное. Уже четыре кружевных произведения бельевого искусства болтались на люстре. Метко. Волнующе. И умопомрачительно смешно.

— Значит, пьем в темноте? — мрачно сказал я, обращаясь к распорядительнице и пытаясь не засмеяться.

За ней