– Лапшу?

– Ну да. Я имею в виду дешевую корейскую лапшу, которую нужно заливать кипятком. Я ем очень много «Чириос», но если после свидания с тобой у меня не останется денег, мне придется перейти на такую лапшу, а у нее вкус как у размоченного картона. И это помимо того, что она совсем не полезна.

Тиган улыбнулась.

– Как жаль, что в нашем кафе нет автомата по продаже «Чириос», который ты мог бы ограбить. Не так ли?

Я доел третью порцию хлопьев, допил оставшееся на дне чашки молоко и высыпал в нее все, что оставалось в картонке. Оглядевшись по сторонам (в кафе было почти пусто), я сказал:

– Да, автомата по продаже хлопьев здесь нет, зато где-то поблизости есть автомат, который бесплатно раздает таблетки с сарказмом. Потому что им ты набита под завязку.

Тиган постаралась скрыть улыбку.

– Как насчет вечеринки с твоими друзьями?

– И ты – в качестве моей девушки?

Она кивнула.

– Сейчас я редко хожу на вечеринки, но… О человеке можно многое узнать, если посмотреть, с кем он общается. К тому же это и обойдется недорого, так что тебе не придется прощаться с твоими любимыми «Чириос» и переходить на заварную лапшу. Подумай. Вечеринка с друзьями – это как раз то, что нужно, чтобы понять, пять лет разницы в возрасте – это просто цифра или непреодолимая пропасть.

Черт, подумал я. Большинство моих друзей были буйными, инфантильными идиотами. Нет, вечеринка с их участием определенно не могла выставить меня в выгодном свете.

Тиган заметила выражение моего лица и вопросительно изогнула бровь.

– Или тебе не хочется знакомить меня со своими друзьями? Интересно почему?

Казалось, она специально меня провоцирует. Но мне было девятнадцать и я играл в хоккей, а это означало, что я не боялся никаких трудностей и проблем.

– Так как насчет вечера субботы? – сказал я с улыбкой.

Глава 9

Джорджия

Все следующее утро я потратила, составляя списки неотложных дел и попутно размышляла о решении, которое приняла накануне и о котором объявила Максу. Эти мысли не оставляли меня даже несмотря на то, что я твердила себе, что изменить уже ничего нельзя, а если и можно, то как я буду после этого выглядеть? В результате я всего лишь перестала ломать голову над тем, как справиться с возникшей ситуацией наилучшим образом, и принялась гадать, правильный ли я сделала выбор. Нет, не то чтобы я всерьез собиралась пойти на попятный. Главная проблема заключалась в другом. Эта летняя авантюра, на которую я согласилась… Я была почти на сто процентов уверена, что, когда все закончится, мне будет очень, очень больно. Хотела ли я этого? Определенно нет. И в то же время я не видела способа этого избежать.

К счастью, то обстоятельство, что моя самая близкая подруга работала со мной в одном офисе, имело массу преимуществ. И не последним из них было то, что у меня под боком практически постоянно находился внимательный и квалифицированный психотерапевт, к услугам которого я могла прибегнуть, как только в этом возникнет нужда. Сегодня, кстати, мне даже не понадобилось ей звонить. Мэгги вошла в мой кабинет ровно в одиннадцать часов, полагая, что мы будем работать над планом рекламной кампании, который она подготовила и который необходимо было утвердить. Она пока не знала, что ей не удастся показать мне хотя бы титульный лист этого плана, который лежал у нее в кейсе.

Сев за стол напротив меня, Мэгги достала из кейса стопку бумаг толщиной в добрых три дюйма и собиралась придвинуть ее ко мне, но заколебалась, заметив мой озабоченный, почти мрачный вид.

– Не пугайся, на самом деле мы быстро с этим справимся, – сказала она. – Здесь только два самых перспективных варианта, просто для каждого из них я предлагаю по несколько цветовых решений – вот почему план такой толстый. Лично я предлагаю начать с варианта, который предусматривает…

– Я согласилась переспать с Максом.

Мэгги, застигнутая врасплох, несколько раз моргнула.

– Повтори-ка, что ты только что сказала, – медленно проговорила она.

Я потерла виски.

– У него очаровательная собака, к тому же он встает на колени, когда играет со своими маленькими племянницами, и вытирает лоб подолом рубашки, под которой прячет совершенно фантастический живот: твердый как камень и рельефный. Это ужасно!

Мэгги нахмурилась.

– Ты совершенно права. Лично я предпочитаю мужчин с дряблым пивным брюхом, которые пинают щенков и орут на детей.

Я закрыла лицо ладонями.

– …И еще он меня постоянно смешит. Постоянно! Когда он узнал, что я заболела, то привез мне горячий куриный бульон в термосе. И таблетки. Представляешь?!

– Я что-то не врубаюсь, подруга. Какие таблетки? Наркоту, что ли? Ты поэтому так расстроилась?

Не отрывая ладоней от лица, я покачала головой.

– Нет, обычные таблетки. Проблема не в этом. Проблема в том, что я совершенно не представляю, что мне делать, когда вернется Габриэль.

– Ах вот оно что! – Мэгги кивнула с таким видом, словно до нее только что дошел смысл моих слов. – Ты боишься, что можешь влюбиться в Макса и это очень все усложнит, когда мистер Сторонник-Открытых-Отношений соизволит вернуться в твою жизнь.

– Я люблю Габриэля, Мэг. Да, я помню, что после его отъезда в Лондон ты в нем усомнилась, но я ответила «да» на его вопрос, хочу ли провести с ним остаток жизни. Ты прекрасно знаешь: я никогда ничего не делаю, если не уверена в том, что это именно то, чего мне хочется. Всего восемь месяцев назад я была уверена, что хочу быть с Габриэлем, хочу каждое утро просыпаться с ним рядом, хочу, чтобы мы были семьей. Готова ли я, готов ли он, действительно ли он тот самый мужчина, который мне нужен, – над этим я в свое время достаточно поломала голову, но в конце концов у меня не осталось никаких сомнений.

Мэгги внимательно посмотрела на меня, потом слегка подалась вперед.

– Ну и что так тебя пугает? То, что тебе будет нелегко попрощаться с Максом, когда придет время, или то, что ты можешь не захотеть с ним прощаться? А значит, решение, которое ты приняла год назад, когда говорила Габриэлю «да», было ошибочным?

Я снова потерла виски, потом лоб.

– Голова буквально раскалывается! – пожаловалась я.

– Это потому, что ты слишком напряжена. – Она ухмыльнулась. – Готова спорить: секс с Максом – прекрасное средство от головной боли. Что-то мне подсказывает, что, когда этот парень до тебя доберется, ты за пару минут превратишься в мармелад.

Я вздохнула.

– Я еще никогда не занималась сексом с человеком, которого… с которым бы меня не связывали близкие отношения.

– Я знаю, дорогая. – Мэгги похлопала меня по руке. – Зато я старалась за нас двоих. А значит, я вполне в состоянии оказать тебе квалифицированную помощь.

Я печально улыбнулась.

– Когда я с Максом, я настолько увлекаюсь нашим общением, что не могу думать ни о чем другом. Но как только мы расстаемся, меня мучает чувство вины. И вопросы… Я начинаю задавать себе вопросы, на которые не могу ответить. Главное, мне постоянно кажется, будто я изменяю Габриэлю.

– Так, постой. Ты не изменяешь Габриэлю, потому что… Потому что этот кобель уехал от тебя в Англию и теперь нанизывает там англичанок, а значит, именно он первопричина ситуации, в которой ты оказалась. В конце-то концов, нельзя изменять человеку, с которым тебя ничто не связывает.

– Я понимаю, но… в глубине души мне продолжает казаться, будто я его обманываю.

Мэгги покачала головой.

– Я вижу, как ты переживаешь. Ты так напряжена, что я сама начинаю испытывать стресс, просто находясь рядом с тобой. Попробуй расслабиться, о’кей? Помедитируй, может, тогда ты трезво взглянешь на происходящее.

– Я медитировала! Целый час и не далее как сегодня утром. Вот почему я приехала так поздно.

Мэгги скептически улыбнулась.

– То есть ты хочешь сказать, что сейчас ты спокойна и безмятежна, как цветок лотоса у подножия храма истины?

Я покачала головой и с силой выдохнула.

– Нет. И я не знаю, что делать.

– А помнишь, когда ты вернулась из ретрита, ты рассказывала мне о занятиях для тех, кто склонен слишком глубоко задумываться над каждым пустяком? Кажется, вам рекомендовали какие-то правила, которые способны сделать процесс принятия решений не таким… стрессоопасным.

Я кивнула.

– Да. Шесть правил спокойствия и умиротворения.

– Ты их помнишь или уже забыла?

– Гм-м… сейчас-сейчас… Кажется, там