оно и есть, волки не становятся менее свирепыми, подумал Дрем, стиснув зубы, чтобы не выдать себя. Он старался следовать советам отца и невольно не оскорбить Ульфа; не то чтобы он видел оскорбление в исправлении ошибки, но он научился следовать советам отца в таких вопросах, как бы сильно это его ни беспокоило. А это его беспокоило. Слушать, как кто-то совершает ошибку и не исправляет ее, было все равно что слушать, как гвозди скребут по шиферу, и не просить их остановиться.

"Они были большие, как дрейги, эти волки". Ульф провел рукой по бедру, нога вытянута прямо перед ним, взгляд отрешенный.

В этих холмах нужно остерегаться не только волков, — сказал Олин. Мы наткнулись на огромного медведя. Он был белый как снег".

Ульф зарычал и с интересом сел. Шкура белого медведя — вот это редкая цена. Почему вы не принесли ее домой?

'Мы были слишком заняты, пытаясь не дать ему себя съесть'. Олин горько улыбнулся.

Дрем энергично кивнул головой.

Ульф поднял бровь.

"Он был большой, — сказал Олин, — больше всех, кого я видел раньше, даже тех, у кого на спине сидел великан".

'Pffft.' Ульф с улыбкой сплюнул. 'Животные растут по рассказам, я научился'. Тем не менее, Дрем заметил, как он окинул Олина оценивающим взглядом.

Ха, это ты хорошо сказал! подумал Дрем, почти скрестив челюсти, чтобы не сказать ничего. Вместо этого его рука полезла в шерстяную рубашку, и он вытащил медвежий коготь, висевший у него на шее, и протянул его Ульфу.

Ульф присвистнул и поднял руки вверх. 'Справедливо', - сказал он, широко раскрыв глаза. Зверь на конце этого когтя, должно быть, был редким зрелищем".

Мы не стояли на месте, чтобы полюбоваться им", — сказал Олин.

"Нет, мы больше времени провели в беге и плавании", — добавил Дрем.

"И чуть не испачкали свои штаны", — добавил Олин.

Ульф выплеснул полный рот медовухи на огонь, который зашипел, и пламя запрыгало.

"Ах, как я скучаю по тем временам". Он тоскливо рассмеялся.

И даже тогда нам не удалось уйти невредимыми", — добавил Дрем, указывая на свою лодыжку и руку отца.

Хорошо, что Дрем умеет зашивать раны", — сказал Олин.

"Вот так, да? Ульф понимающе кивнул. Значит, людоед. Я встречал их раньше. Интересно… Ульф посмотрел на огонь и замолчал.

'Интересно что?' спросил Дрем.

'Не только трапперы пропадают в дикой природе. Горожане тоже пропадают. В основном, парни на охоте. Некоторые возле озера". Он пожал плечами. "И один или два ребенка. Сначала я подумал, что южане недостаточно уважают северную зиму. Но их слишком много. Потом я подумал, что стая волков, возможно, рано пришла на юг. Мне показалось, что я слышал вой, прошлой ночью, на северо-востоке. Возможно, это был ветер. Но, может, это твой белый медведь. Как только они почувствуют вкус человеческой плоти… .' Он посмотрел в плоскую темноту закрытого ставнями окна, и Дрем вдруг представил себе белого медведя, пробирающегося через их двор.

Это было просто дикое животное, защищающее свою добычу, — сказал Олин, махнув рукой, хотя его слова Ульфа обеспокоили. Он пристально посмотрел на Ульфа. Скажи мне, эти новоприбывшие в Кергард. Случалось ли такое раньше? Так много их прибывает на север за один сезон?

"С тех пор, как я здесь, — сказал Ульф, — а это более десятка лет. Самое большее, что я помню, это дюжина за один год. Обычно это люди вроде вас, приезжающие по двое, по трое, по четверо. Иногда целыми семьями".

Олин задумчиво кивнул. 'Почему так много, как ты думаешь?'

'Две причины, насколько я могу судить', - сказал Ульф. Они нашли железную руду, много руды, недалеко от северного края озера. Возникла шахта, и всякие люди приходят на север, чтобы ее разрабатывать".

Это объясняет огни, которые мы видели ночью, подумал Дрем, переглянувшись с отцом.

И еще одна причина, — продолжал Ульф, оглядывая комнату и прижимаясь ближе к Олину, словно в тени были шпионы. Дрем сделал то же самое. 'На юге беда', - сказал старый кожевник. Трудно узнать правду, слух здесь, другой там. Много беспорядков, как я слышал, люди недовольны".

'Чем недовольны?' спросил Дрем.

'Бен-Элим,' сказал Ульф. 'Есть и другая сторона их так называемого мира, и жизни в их Земле Верных'. Он сделал большой глоток из своей чашки. Я видел это все эти годы назад, но, по-видимому, все становится еще хуже".

'Что именно?' спросил Олин, его голос был нетерпеливым.

'Ты знаешь, что Бен-Элим требуют десятину за свой мир и защиту. Монеты или товары, и мясо? сказал Ульф.

Олин кивнул.

Как получилось, что Па знает это, а я не знаю.

'Что ты имеешь в виду, говоря о мясе?' спросил Дрем, пристально глядя на своего отца, который только нахмурился, избегая взгляда Дрема.

'Я имею в виду людей, Дрем, — сказал Ульф. Земля Верных продолжает расти, а Бен-Элимов не хватает, чтобы патрулировать ее, поэтому им нужна десятина воинов. Конечно, у них есть великаны, или почти все, кроме тех, что в Дан-Серене, но этого все равно недостаточно. Они требуют молодых людей, которых они могли бы обучить своим способам ведения войны, чтобы те шли и сражались за них".

'О,' сказал Дрем. 'Это кажется неверным. Мне это не нравится". Он почувствовал желание померить пульс, пальцы дернулись, но он сдержал себя.

'Нет? Ну, тогда тебе это не понравится. До сих пор Бен-Элим просили десятину плоти. Но теперь они просто берут ее. Похоже, не все рады отправлять своих детей в Драссил для обучения воинов, и поэтому Бен-Элим просто берут свою десятину, независимо от того, хотят люди этого или нет".

'Это близко к рабству', - вздохнул Дрем.

Олин посмотрел на пламя.

Ты не единственный, кто так думает, — сказал Ульф, — и многие из тех, кто думает так же, оказываются здесь, где Бен-Элим не правят".

'Достаточно веская причина', - сказал Олин.

Ульф долго смотрел на них обоих, в доме царила тишина, лишь потрескивали дрова в очаге.

'И потом, есть и другие истории, которые я слышу', - сказал он.

'И какие же они?' спросил Олин. Дрем почувствовал перемену в Ульфе еще до того, как он это сказал. Изменения в его голосе, в поведении плеч.

Как будто он испугался.

Ну, сначала никто не говорит об этом, но моя работа, ну, я вижу много людей и, поверь мне, я слышу много народных историй. Через некоторое время они рассказывают мне вещи, серьезные вещи. И кажется, что есть одна вещь, с которой все согласны". Он сделал паузу, отпил