— Хорошенькие, да? — повернулась я к инниферу.

А тот посмотрел на меня так, словно бы я спросила его — красивы ли личинки мух или черви… В общем, кто-то жутко отвратительный, по умолчанию неспособный вызвать добрых чувств.

— Ты не любишь детей?

— Это же дети! Абсолютно бесполезные существа, сжирающие массу ресурсов… Вы же и сами их спиногрызами называете…

От такого ответа Алексея у меня челюсть упала чуть ли не до земли. Сколько себя помню, я хотела ребенка. Замуж по любви и ребенка, любимого настолько, чтобы целовать каждую минуту, каждую секунду. А тут… дети, оказывается, бесполезные существа. Как будто сам иннифер всегда был полезным.

— А ты что, никогда не был маленьким?

— Конечно же был.

— И тоже считаешь, что был абсолютно бесполезным существом?

— Разумеется, — пожал плечами Алексей и пошел прямиком к воспитателю, которая уже успела нас заметить и спешила навстречу.

«Мама дорогая… сколько же тараканов прячется в его с виду умной головушке? — охнула я про себя. — Не человек… одним словом — иннифер».

Разговор вел Алексей:

— Я звонил вашей директрисе, она обещала нас принять…

— В таком случае проходите, Эльвира Эдуардовна у себя, — кивнула воспитатель.

И потеряв к нам всякий интерес, повернулась к детям.

Алексей пошел внутрь, я следом. Очень скоро мы оказались в тщательно вымытом коридоре. Краска на полу немного стерлась, обои следовало заменить, но в целом атмосфера уютная.

Нас встретила другая воспитатель, показала, куда нужно идти.

И вскоре мы оказались в светлом, очень скудно обставленном кабинете.

— Здравствуйте! — громко поздоровалась женщина лет пятидесяти.

Всё еще статная, стройная, хотя возраст оставил отпечаток на некогда красивом лице. Выкрашенные в черный цвет волосы украшали седые пряди, прямо как у Круэллы де Виль в «сто одном далматинце». Интересно, характер у нее под стать вымышленному персонажу?

— Добрый день! — вторил ей иннифер.

Без дальнейших слов положил на стол белый конверт, довольно пухлый, кстати.

— Ой, что вы! Это нам? — всплеснула руками Эльвира Эдуардовна.

— Вам, — кивнул Алексей. — И мне всё равно, что вы с этим сделаете. Главное, ответьте на все наши вопросы…

Директриса заглянула в конверт, ее глаза округлились, прямо как пятирублевые монеты. Тут же закивала:

— Охотно!

— Вот эта девушка когда-то находилась в этом детдоме…

И Алексей принялся рассказывать директрисе о моей амнезии и страшном желании вспомнить детство.

— Нам пригодится любая, я подчеркиваю, любая информация, — проговорил иннифер.

— Я бы и рада помочь… да только работаю здесь всего десять лет, а до меня была другая директриса. Ушла на пенсию. Все мы стареем…

— А воспитатели? Прочий персонал?

Эльвира Эдуардовна подняла записи, архивы, но ничего дельного выяснить так и не удалось.

Мы уходили из детдома несолоно хлебавши. Никого из воспитателей тех лет тоже не осталось. Кто умер, кто уехал… словом, скатались зря.

И прогулка по местности не помогла вспомнить ровным счетом ничего.

Когда мы собирались уходить, у нас на пути вдруг появилась маленькая старушка с совершенно седыми волосами. Посмотрела мне в глаза с таким выражением, будто мы всю жизнь знакомы, и сунула в руку бумажку.

— Приходите в гости! Вот адрес… Побалуйте старушку… Не пожалеете…

И посеменила обратно, сославшись на дикую занятость.

Валерия

— Так-так… Поволжская четыре, квартира тринадцать… — Алексей разглядывал любезно вырванный из моих рук листок с адресом. — Вечером туда обязательно наведаемся. Ты точно пока ничего не вспомнила, Валерия?

При этом иннифер посмотрел на меня точь-в-точь так же, как в ту ночь, когда в его руках была дрель… Меня моментально пробила дрожь.

«Это просто сон, Валерия, успокойся!» — упрашивала я себя, да что толку.

Моему подсознанию глубоко безразлично, сон то был или явь. Каждый раз, когда иннифер вот так грозно на меня смотрел, уши начинал заполнять звук вращающегося сверла. Хотелось сделать только две вещи: первое — завизжать так, чтобы у виновника моих бед лопнули барабанные перепонки, второе — улепетывать со скоростью света. Даже не знаю, какое желание пересиливало.

И что-то мне подсказывало, что вежливый, даже временами обходительный Алексей способен на многое. Не на пытки дрелью, возможно, но ведь пытать можно не только дрелью.

Была бы возможность от него сбежать, я бы это сделала. Так ведь не отпустит! Теперь я это кристально ясно понимала. Не отпустит, из-под земли достанет, чтобы я ему его Заумь нашла.

«Соберись! Не время трусить!» — приказала я себе.

Мило улыбнулась своему ненавистному другу, ответила вежливо:

— Если я что-то вспомню, непременно тебе расскажу.

— Сразу же! — Иннифер многозначительно поднял палец.

— Конечно-конечно…

 ***

День мы провели раздельно. Алексей опять куда-то умчал на своих крыльях, я же валялась на диване в номере, читала всё, что попадется, по поводу амнезии и способов возвращения памяти. По всему выходило, что иннифер вел меня верной дорогой, хотя признавать это и не хотелось.

К тому же я и сама только за то, чтобы вспомнить детство. Сложно представить, что где-то там, в закромах моей памяти, хранился близкий сердцу человек… самый родной и самый любимый после мамы и папы. Бабушек ведь любят, так? Что-то мне подсказывало: я определенно любила. Но теперь воспоминания о ней хранились за семью печатями, никак их не открыть. Вся надежда на путешествие по старым, давно забытым местам.

— Ты готова ехать? — спросил иннифер

Я вздрогнула от звука его голоса. Ведь сидела в гостиной тихонечко одна, и тут на тебе… привидение. Точнее, влетевший в окно зимородок, моментально превратившийся в моего иннифера.

«Моего иннифера?! Я правда так подумала? Ужас какой… упаси боже от таких своих…» — тут же фыркнула про себя.

— Я более чем готова.

Вскочила с места, всем видом дала понять: вези же меня скорее, Алексей.

Он как-то подозрительно меня осмотрел. Наверное, ему не очень-то понравилось легкомысленное голубое платье-ретро в белый горошек. Но гардероб себе выбирала не я, извиняйте, господин сноб.

Добирались до места на не пойми откуда взявшейся новой машине — точно таком же седане, какой утонул в реке, только другого цвета. Я хотела было спросить, что стало с той машиной, но малодушно промолчала. Еще разозлю ненароком.