— Видимо, придется нанять слуг?

— Мать уверяет меня, что обо всем уже позаботилась.

— Тогда, может быть, вы будете у нас к обеду послезавтра? — обворожительно улыбнулась Сирена, вновь забавляясь тем эффектом, который ее улыбка производит на молодого человека.

— С удовольствием, госпожа ван дер Рис!

«Чертова баба! — подумал Тайлер. — От ее улыбки у меня перехватывает дыхание и я начинаю лопотать, как идиот!»

— Тут есть некоторые вопросы, — продолжал он, — которые надо бы уладить как можно быстрее. Один из них — ваш… Словом, речь о господине ван дер Рисе.

Едва было упомянуто имя Ригана, сердце Сирены забилось сильнее. Боже милосердный! Неужели это никогда не прекратится?! Пытаясь овладеть собой, испанка осведомилась:

— Ну и как Риган?

— Жив и здоров. Он основал собственное дело, кажется импорт-экспорт, и, как мне представляется, обязательно в нем преуспеет. У Ригана есть несколько свежих идей, а кроме того, успешный опыт работы в голландской Ост-Индской компании повышает к нему доверие.

— Говорили ли вы Ригану, что меня ожидают в Англии? — тихо спросила Сирена, отведя взгляд от сэра Синклера в попытке скрыть свои эмоции.

— Я не счел необходимым обсуждать с ним ваши планы.

Тайлер прекрасно видел, что подобный поворот беседы неприятен Сирене, и восхищался ее сдержанностью, ее фантастическим умением ни при каких условиях не терять над собой контроль. Боже, о чем думал голландец, покидая такую женщину?! Он, должно быть, дурак! Однако Тайлер по собственному опыту делового общения с Риганом уже убедился, что тот далеко не глуп. Он весьма энергичный человек, обладает острым и достаточно обширным умом… Да и вообще, не сражайся они, так сказать, по разные стороны баррикад, Тайлер относился бы к нему с искренней симпатией.

— В таком случае Риган не догадывается, что я здесь… Или хотя бы, что я уехала с Явы.

Карие глаза Тайлера слегка сузились, когда он заметил, что вокруг очаровательных губ Сирены залегли печальные морщинки. Возможно ли, чтобы она все еще любила голландца? Эстеван Арройя и словом не обмолвился, что это так. Должно быть, там и в самом деле имело место нечто исключительное, какая-нибудь роковая несовместимость, например, чтобы могли вот так расстаться два таких привлекательных, столь сильно влюбленных в жизнь человека. Несомненно, Сирена была одной из самых прекрасных женщин, которых ему, Тайлеру, доводилось когда-либо видеть. Молодой человек чувствовал, что она сдерживает обиду, не дает ей выхода. Впрочем, в глазах Ригана было то же измученное выражение, что и у Сирены. Интересно, если она по-прежнему его любит, как на нее подействуют сплетни о том, что голландец вступил в связь с очаровательной белокожей Камиллой?..

— Милые леди, — сказал Тайлер, — становится уже поздно, и туман, кажется, сделался еще гуще, чем был, если только такое возможно. Вы просто обязаны согласиться на то, чтобы я проводил вас до вашего нового жилища. На улицах сейчас небезопасно. По пути сюда вы наверняка должны были заметить необычайное количество всякого сброда. Со времени учреждения у нас исправительных домов мы никогда еще не переживали подобного нашествия на город разного рода негодяев. С этим делом можно было бы справиться быстрее, если бы не проклятый туман, продержавшийся всю прошлую неделю. Специальный судебный комитет пытается затолкать мерзавцев в Брайдуэлл, один из этих самых исправительных домов, но они постоянно ускользают из наших рук, забиваясь в самые недра города. Сегодня в полдень я услышал, что «Серые монахи» — приют для детей нищих — наполнен до отказа. Эти бродяги приходят туда целыми семьями, но, едва расположившись на ночлег, бросают своих отпрысков и потихоньку смываются. Я просто содрогаюсь при мысли о том, каковы условия жизни у находящихся в «Святом Варфоломее»!

— В «Святом Варфоломее»? — переспросила фрау Хольц, чувствуя, что Лондон не нравится ей уже гораздо больше, чем минуту назад.

— Да, это что-то вроде богадельни, — объяснил Тайлер. — Нищие часто приносят с собой болезни, и недавно тут было много шума, связанного с эпидемией холеры. Конечно, подобные заведения со стороны могут выглядеть жестокими, но тем не менее люди там одеты, накормлены, им оказывается необходимая медицинская помощь. И все же, повторюсь, в данный момент на улицах небезопасно.

Фрау Хольц вспомнила толпы мерзких лондонских подростков и их странную враждебность, когда экипаж трогался с места.

— Мы были бы очень вам признательны за компанию! — воскликнула она и, косясь на Сирену, добавила: — Правда, госпожа?

— Да-да, спасибо, сэр Синклер, — отозвалась испанка. — Я также благодарна вам за все, что вы для меня уже успели сделать.

Она поднялась на ноги и заглянула в глаза Тайлеру, почувствовав себя в полной мере женщиной впервые с тех пор, как покинула Батавию, — женщиной, которой мог восхищаться высокий, темноволосый, привлекательный мужчина.

— Должны ли мы быть столь официальны друг с другом? Пожалуйста, зовите меня просто Тайлером. Я пока не привык к своему новому титулу. У меня еще для этого достаточно времени, прежде чем отец отойдет в мир иной, а я, в свою очередь, сделаюсь бароном Синклером.

Сирена рассмеялась, услышав и от фрау Хольц — в первый раз за последние несколько месяцев — возглас неподдельного веселья.

— Ну что ж, тогда и вы должны звать меня просто Сиреной. Мое официальное имя слишком трудно для языка.

— И это мне прекрасно известно, поскольку я сотни раз переписывал его, готовя краткое изложение вашего дела. Вот смотрите, — сказал он, потянувшись к столу и взяв с него лист молочно-белого пергамента. — Ваше имя, как здесь значится, — Сирена Елена Рамос Кордес. Вы уже больше не госпожа ван дер Рис, вы — свободная женщина!

Эти слова оказались для Сирены настоящим ударом. Колени у нее подогнулись, лицо стало белым как полотно. Тайлер подбежал к ней, чтобы поддержать ее и не дать упасть.

Назло себе самой Сирена улыбнулась. Ей понравился этот сильный и, судя по всему, страстный мужчина. Что же это была за присказка, которую так любила повторять фрау Хольц?.. Ах да! Синица в руке лучше, чем журавль в небе! Что ж, эта синичка достойна того, чтобы оказаться в ее руке: вполне оперившаяся, гордо распушившая хвост… Сирена умышленно склонилась еще ближе к Тайлеру, томно смежила веки и, прежде чем выскользнуть из его объятий, виртуозно изобразила нервную дрожь и скорчила страдальческую гримаску. Вновь открыв глаза, на сей раз влажно поблескивавшие и зеленые, точно омытая дождем трава, Сирена довольно долго не отводила от Синклера своего призывного взгляда.

«Черт возьми, — трогательно всхлипнула фрау Хольц, вновь коснувшись своих влажных глаз. — Этот Тайлер Синклер и впрямь хорош собой, уж в этом ему не откажешь!» Даже с того места, где она сидела, можно было разглядеть, как прекрасно воспитан и обходителен этот молодой человек. Госпожа могла сделать и куда худший выбор…

Когда нанятый экипаж загрохотал по извилистой подъездной аллее и наконец остановился перед массивным, из белого камня, зданием, Сирена была разочарована тем, что густой туман помешал ей составить впечатление о новом жилище. Уже в пяти футах невозможно было хоть что-то толком рассмотреть. Тайлер Синклер подал ей руку, когда она выходила из экипажа, затем помог высадиться дородной и несколько неуклюжей фрау Хольц и по мощенной булыжником дорожке проводил обеих дам к широкой двойной двери, щегольски поблескивающей во мгле своей медной отделкой и толстым дверным кольцом. Высыпавшие на крыльцо слуги впустили гостей внутрь. Сирена едва сдержала улыбку, когда Тайлер игриво потрепал по щеке совсем еще молоденькую девушку, открывшую им дверь, отчего бедняжка зарделась и пробормотала приветствие, сильно заикаясь от волнения.