«Дух моря» взял курс на запад. Сирена стояла на носу корабля и, оперевшись на абордажную саблю, вглядывалась в даль. Взболтанные ветром волны яростно бились о корпус судна. Бой со стихией продолжался. Теперь необходимо было перехитрить ветер, который мог перемениться несколько раз на северный, допустим, или южный, пока буря утихнет.

Наконец несколько часов спустя Сирена радостно закричала:

— Худшее позади! Я вижу спокойную воду!

Ян посмотрел на Виллема с ухмылкой.

— Капитана не потеряла чутья. Сноровка у нее та же, что и прежде!

— Точно, — согласился Виллем. — Но теперь нам следует позаботиться о том, чтобы подлатать и подновить наш «Дух моря». За шелк и хрусталь, доставшиеся нам в добычу, можно будет получить в Лондоне солидную сумму. Не то чтобы мы очень нуждались в деньгах, но все же приятно знать, что они имеются в чулке на тот случай, если понадобится быстро за что-то расплатиться.

— Славно поработали, ребята! — сказала Сирена. — Вы не растеряли своей сноровки в пылу сражения.

Ян пристально вгляделся в капитану. Да, она могла улыбаться, но глаза по-прежнему оставались печальными, не то что в старые добрые времена. Ян отступил в сторону… Время, только время даст ответы на все вопросы. Настанет день, когда ее глаза вновь научатся смеяться, когда в них опять появятся озорные искорки. А пока нужно лишь ждать, присматриваться и стараться помочь ей по мере сил и возможностей.

«Дух моря» вошел в гавань гнетущим дождливым днем в начале февраля. Глыбы льда, душившие Темзу, крошились о форштевень. Пристань заволокло густым туманом, когда Сирена и фрау Хольц отправились на капитанские квартиры, чтобы приготовиться к экскурсии в самое сердце Лондона. Вначале они собирались посетить офис Тайлера Пейна Синклера, эсквайра, затем — навести справки относительно Ригана. После всего этого Сирена предполагала разыскать Калеба, если он, конечно, находится в порту, и узнать, как поживает парнишка.

* * *

В тот самый час, когда Сирена прибыла в Лондон, Калеб ван дер Рис входил в двери пивной «Сова и вепрь», чтобы встретиться с отцом.

В воздухе этого смахивающего на пещеру заведения плавал слоистый табачный дым. Шкворчание капающего в огонь жира доносилось оттуда, где над открытой плитой, нанизанный на вертел, медленно вращался свиной окорок. Когда Калеб заглянул в полумрак, ища глазами Ригана, в ноздри ему ударил тяжелый запах эля и разбросанных по полу сырых опилок. Мгновение спустя юноша заметил отца в самом дальнем и темном углу помещения. Риган беседовал с элегантно одетым джентльменом, очевидно из аристократов. Оба жадно глотали эль, сохраняя при этом серьезное, почти нахмуренное выражение лиц.

Калеб перекинул ноги через грубо сколоченную лавку и уселся напротив отца, никак его не поприветствовав. Он лишь небрежным щелчком пальцев дал понять одной из прислуживавшей девиц, что желает выпить. В глазах юноши горела неприязнь. Аристократ, по-видимому, истолковав взгляд Калеба не в свою пользу, покинул компанию. Риган заговорил первым.

— Как ты разыскал меня? — спросил он довольно грубо.

— Ну, это было нетрудно, — с прохладцей ответил сын. — Я уже несколько дней в Англии. Мне удалось не только найти твою контору у порта, но и разузнать, что ты зачастил в одну из пивных поблизости — эту, под названием «Сова и вепрь». Думается, будет лучше, если ты услышишь о том, что я здесь, в Англии, от меня лично, чем от кого-то еще. Я рассчитываю здесь и остаться. По крайней мере, на время. Я намерен воспользоваться преимуществами новых рынков сбыта и заняться перевозкой грузов в колонии. Теперь я почувствовал в себе силы посмотреть, смогу ли я зарабатывать на жизнь сам.

Лицо Ригана сделалось страшным. Небрежные манеры Калеба его раздражали, ему еще памятна была последняя встреча с сыном в Голландии.

— Боюсь, ты пришел не вовремя, — сказал Риган жестко. — Все мои деньги сейчас в деле, а для дальнейших вложений оставлено не так уж много. Знаешь, после нашей последней встречи я не ожидал тебя больше увидеть, и менее всего здесь, в Лондоне, — добавил он с горечью.

— Я сюда явился не за деньгами, — сухо проговорил Калеб, — и не за твоей помощью. Я просто пришел к тебе, как сын приходит к отцу. Мне от тебя ничего не нужно, я ни о чем не прошу…

— На каком корабле ты приехал сюда из Голландии? — спросил Риган напряженным, почти срывающимся голосом.

— Ну, я, так сказать, свой вояж в Испанию заслужил и честно его отработал, а оттуда прибыл в Англию на своем собственном фрегате.

При этих словах в голубых глазах Ригана, где все еще тлели угли, появилось вопросительное выражение, но он не проронил ни слова.

— Сирена приехала ко мне в школу, — продолжал Калеб, — чтобы узнать, что мне известно о твоем местонахождении. Она боялась, что ты в самом деле пошел ко дну вместе со своей посудиной где-то у испанских берегов, и буквально сходила с ума от горя. Когда бедняжка узнала, что ты жив и здоров, то испытала такое облегчение и так непосредственно этому обрадовалась, что у меня защемило сердце. И ты поймешь почему, если учтешь, какие сведения о тебе я должен был сообщить ей. Понимаешь, Сирена ничего не знала о разводе, пока меня не заставили рассказать ей об этом, — многозначительно добавил Калеб, встретясь с Риганом взглядом, и оба эти взгляда были так горячи, что, казалось, самый воздух начал раскаляться. — Мои слова так на нее подействовали, что я на две недели раньше закончил свое обучение в школе и отправился с Сиреной в Испанию. В Кадисе она, как и обещала когда-то, передала мне «Рану». Не имея ничего другого, что можно было бы отдать, она подарила мне бриллианты Кордесов. Но прежде чем обратить их в звонкую монету, я хочу услышать из твоих собственных уст, что ты…

Калеб осекся, надеясь, что Риган подаст хоть какой-нибудь, пусть самый ничтожный знак того, что его чувства к Сирене переменились, что он не хочет признавать развод, что он по-прежнему готов заботиться о ней и считаться с ее интересами.

— Да не мнись ты, — сказал Риган ровным, почти безразличным голосом, — договаривай. Не ходи вокруг да около!

— Ты забрал у нее все… Почему же забыл про камешки? — ядовито осведомился Калеб, хотя совсем не собирался говорить с отцом в таком тоне. Он не стремился быть жестоким. Но поведение Ригана вынуждало его к этому. Ему захотелось увидеть папашу таким же подавленным и беспомощным, как Сирена.

— Камешки? Раз она отдала их тебе, значит, они твои, — процедил Риган сквозь сжатые зубы. Уже одно ее имя, одна мысль о том, что Сирена совсем рядом, в Испании, бросали Ригана в дрожь. Он едва дышал. Неужели она поехала за ним, когда прошло столько времени? Ван дер Рис тщательно следил за собой. Лицо его оставалось бесстрастным. Он ждал, что там еще скажет Калеб.

Однако Риган успел допить одну кружку эля и взяться за другую, а сын все продолжал хранить молчание. Не в силах больше сдерживаться, ван дер Рис попытался подняться из-за стола, но Калеб перегнулся к нему и усадил обратно.