— Ты думаешь, это поможет? — шепчет Егор.

— Я не знаю, правда, но просто… надо что-то делать, пожалуйста, согласись, ведь мы не можем потерять И нашу Ваську тоже.

Я вижу, как он кусает свою губу, я освобождаю из плена зубов его губу и шепчу…

— Давай… это фиктивно. Ты ничего не теряешь, можешь только приобрести…

— Хорошо, я же эгоистичный ублюдок, — вздыхает Егор.

— Вот и отлично.

Класс! Мне несказанно повезло, мой будущий муж — эгоистичный ублюдок, — мне очень смешно, пока я еще могу смеяться.

Через десять минут раздался звонок от Сережи с предложением зависнуть на речке, но я, как честная женщина, тут же сообщаю, что никак не могу, потому что выхожу замуж, слыша на той стороне провода сначала тишину, а потом вопрос «Чем я могу помочь?», и я тут же понимаю чем — нам нужны свидетели, и хотя ситуация выглядит странной, я все же выхожу замуж фиктивно, а Сережа, скорей, мой друг-бывший-парень, чем… кем бы он ни стал для меня за это лето.

Через двадцать минут нам известно время моего скоропостижного бракосочетания, на нашей маленькой кухне сидит Сережа, уминая за обе щеки мамины оладушки, говоря с набитым ртом:

— Теть Люд, вот по чему на севере скучаю, так это по вашим оладьям!

Маша же скачет вокруг меня, причитая, притоптывая и болтая без умолка, поглядывая на молчаливого Егора, который все же предпринял уже пару попыток сбежать, но был остановлен моим властным «Сядь, пожалуйста». Мысленно при этом я заламываю руку продавцу и, нагибая его лицом в пол, говорю: «Вы можете ознакомиться со своими правами», как говорят в фильмах, когда крутой полицейский задерживает не менее крутого бандита или наркоторговца. Наркоторговец звучит справедливо, ведь у Егора есть свой личный наркотик, и это не я…

Проезжая мимо едва ли не единственного свадебного салона, Маша буквально выпрыгивает из машины со словами: «Стой, стой, стой, да стой же, стой!!», под Сережино «Я тебе как на пешеходном переходе парковаться буду?!».

Через пару минут мы с Машей стояли в салоне, и она с подозрением смотрела на свадебные платья, которые обещали «посадить по фигуре», я же с подозрением смотрела на Машу и на её грандиозный план «купить свадебное платьишко».

— Замуж выходят один раз! — убеждает меня Маша.

— Я выхожу фиктивно, — достаю я свой козырь, — так что, скорей всего, я еще раз выйду замуж.

— Да ладно… — шепчет Машка, во всяком случае, ей кажется, что она шепчет, потому что продавщицам точно не кажется, что они слышат нашу неспешную беседу, — ты фиктивно выходишь замуж за парня, которого любишь, — и на мои выпученные глаза она кивает головой. — Любишь, любишь, а в свидетелях у тебя парень, с которым ты еще вчера… хих… вчера, в общем, — и на мои круглые глаза отвечает: — Да ладно, тоже мне секрет. Тааакое точно бывает один раз! — и начинает смеяться. Она очень заразительно смеётся, и она, и Сережа, вся их семья очень заразительно смеются. И я начинаю смеяться тоже, потому что уверена, что такого со мной точно больше не повторится, ну, я же взрослая женщина, я, имею в виду, не совершаю необдуманных поступков.

Отказ от платья мне удалось аргументировать, показывая сквозь стеклянные витрины на Егора, который о чем-то говорит с Сережей, выдыхая сигаретный дым, чей вид в темных льняных брюках, футболке с причудливым принтом и ярких мокасинах определенно не подходит на спутника свадебного платья.

Следующее, что я вижу — это обувь, верней, один ботинок продавца в руках Маши, в этих же руках малюсенькая фата и быстрые пальцы девушки, которые собирают небольшой свадебный букет, где помимо основного белого присутствуют темно бордовые розочки, ровно в цвет обуви Егора, эти же розочки украшают шпильки, на которых держится фата.

Уверена, что я произведу фурор во дворце бракосочетаний — на мне джинсовые шорты, из тонкой вискозы изумрудная блузка с кружевом и фата с темно бордовыми розочками. И конечно, на мне босоножки на высоком каблуке, так что если я в чем и уверена, это в том, что мои ноги кажутся безупречными и длинными для моего роста.

— Ты не должна это делать, Василина, — слышу я в этом же салоне от Сережи, — тем более не похоже, что парень в восторге от этой идеи.

И мне становится обидно от этого «не восторге», я не уверена, но, по-моему, из меня получилась очень даже симпатичная невеста. И по всей законам жанра, он должен быть «в восторге», а не «не…»

— Так надо…

— Он рассказал мне, вкратце, но ты же понимаешь, что не должна? — давит Сережа.

Бесполезно давить на преподавателя ВУЗа, если ты не работник Академии наук.

— Понимаю, — отвечаю я.

— Ну, вот и отлично, — вдруг обнимает меня Сережа. — Послушай, я дам тебе телефон адвоката, он лучший в своем деле… не по семейному праву, но он может порекомендовать, счет пришлешь мне, хорошо?

— Что?

— Это мой свадебный подарок тебе, — улыбается Сережа, и у него заразительная улыбка, руки в веснушках и ямочки на щеках.

В ЗАГСе нас встречает взволнованная заведующая, и если её удивляет вид жениха и невесты, она не подает вида. Я абсолютно точно знаю, что обеспечила её разговорами года на три, в нашем маленьком городке обсуждаются любые свадьбы, особый ажиотаж вызывают невесты не в белом платье, уверена, невест в джинсовых шортах и розами в цвет обуви жениха еще не было.

— Ваш папа просил скромнее, — шепчет мне заведующая, распахивая перед нами огромные двери, где играет «Шербургские зонтики» живой оркестр и, хотя выбор кажется странным, мне нравится. Я не так часто выхожу замуж фиктивно, и наличие живого оркестра, играющего прекрасную мелодию, не может не радовать. Женщина-регистратор, впрочем, я не могу сказать точно, как называется профессия женщины, которая радостным тоном нам сообщает: «Дорогие Егор и Василина» и «Можете поздравить друг-друга», выглядит фундаментально в темно зеленом бархатном платье, которое облегает её огромную грудь и стан не менее пятьдесят четвертого размера. Думаю, как статуя Свободы США символизирует свободу, так и женщина в фундаментальном платье символизирует нерушимость брачных уз. С чем я и поздравляю продавца крепким рукопожатием и поцелуем в щеку, задерживаясь у его щеки немного