всеми ее чувствами живет в настоящем. Если в данный момент ее дела обстоят терпимо, она не станет сильно переживать о вероятной большой проблеме, которая возникнет еще не скоро. Очевидно, что в бытовом смысле они мудрее нас. Но это простейшая, примитивная, природная жизненная мудрость.

– Я полагаю, что о том, что мужчины и женщины – от природы разные, не стоит даже и спорить. А вот насчет бесталанности женщин в искусстве и науке – здесь в будущем может многое измениться.

– Не думаю. Однако же анализ женщин и их поведения – это крайне незначительная, я бы даже сказал, третьестепенная часть моей философии. В сущности, о ней даже не стоило столько говорить.

– Просто это тема, традиционно вызывающая у публики интерес. В чем суть вашего учения?

– Обычная жизненная философия. Трезвый здравый смысл, если хотите. Но из него проистекают выводы, которые описывают всю суть мироздания. И эти выводы, к сожалению, неутешительны.

– В чем же они состоят?

– Гегель, которого я считаю образованным, умелым пропагандистом своих идей, но на поверку – весьма пустым болтуном, утверждал, что в основе мироздания находится некий воображаемый всемирный дух. И этот великий дух при этом еще и абсолютно разумен и справедлив. Оглянитесь, просто посмотрите вокруг себя. Много ли мы видим вокруг нас благородства и справедливости? Я бы сказал, что подобных положительных свойств характера можно увидеть в одном человеке из ста или еще реже. Буквально всякий человек по-настоящему, в глубине своей души, заботится только о себе и, возможно, еще о своих детях. На остальных ему на самом деле искренне и глубоко наплевать. Известие о гибели тысяч невинных людей в какой-нибудь войне в действительности трогает нас меньше, чем наш собственный пораненный мизинец, неприятно ноющий всю ночь.

– В Бога, насколько я понимаю, вы тоже не верите?

– Смотря что мы под ним подразумеваем. Во Вселенной существует некая высшая сила. Но она вряд ли разумна и уж точно нисколько не добра. Я называю эту силу Волей. И это, в сущности, – злая воля. Все в этой природе борется друг с другом, желает подавить, удушить, занять жизненное пространство другого. Самцы мечтают иметь больше здоровых самок и за это дерутся насмерть друг с другом. Каждый хищник, абсолютно каждый – это ходячая могила сотен травоядных, умерших жестокой, болезненной смертью. Человек, кстати, тоже, хотя мы редко об этом думаем.

– Что означает название вашей работы?

– Мир человека и любого живого существа состоит из двух частей: Представления и Воли. Представление – это то, что великий Кант называл феноменами вещей. Если проще, то это картина всего окружающего мира в голове каждого из нас. Представление дает ориентиры для наших органов чувств, дразнит, соблазняет их. Это совокупность всех внешних сигналов, поступающих в мозг из окружающего мира. Внутри человека оно сталкивается с не менее мощной внутренней силой – Волей. Воля – это все наши данные природой нужды, потребности, желания. Каждый из людей внутренне изо всех сил старается, чтобы именно его, а не чьи-либо еще желания были реализованы в первую очередь, и желательно во всей их полноте. Воля – это, с одной стороны, врожденный сильнейший инстинкт к жизни. Воля заставляет нас отдавать всё ради выживания в устраивающих нас условиях и качественного размножения. Как правило, для этого необходимо занимать высокое положение в социуме. Такое положение вернее всего позволяет подчинять своей воле самых качественных самок (женщин), а также дает средства безопасности. Совокупная воля населяющих мир людей – это и есть главная, великая движущая сила мировой цивилизации.

– Данное описание, вероятно, соответствует действительности. Но что из него следует?

– Следует то, что наш мир – это война, нескончаемая череда жестоких противоборств, явных и скрытых. Борьбы всех со всеми за всё. Жизнь – это арена гладиаторов, кишащая ядовитыми змеями. Ежесекундно одно живое существо становится жертвой другого. Порой доходит до смешного: бывает так, что одной человеческой особи удается навязать свою личную Волю целому народу. И тогда две армии, состоящие из сотен тысяч человеческих существ, по команде двух правителей – например, жалкого закомплексованного коротышки Бонапарта и глуповатого юноши, прусского кайзера – отчаянно бросаются в схватку, убивают друг друга из пушек и ружей и даже душат голыми руками. И все ради того, чтобы их правители были довольны. Наблюдая такие кровавые события на протяжении всей человеческой истории, я невольно спрашиваю себя: а в своем ли уме все эти воюющие люди? Как можно соглашаться превратиться в окровавленный и безжизненный кусок мяса ради навязанных кем-то идей; чужой, а не твоей собственной Воли? К сожалению, главное, чему учит нас вся мировая история, – это тому, что она никогда никого ничему не учит.

Наша обеденная трапеза окончилась, но увлеченный нашим разговором Шопенгауэр сделал исключение из своего твердого правила, пригласив меня продолжить беседу во время его традиционной прогулки вдоль набережной. По пути он на минуту заглянул к себе домой, чтобы взять на прогулку своего любимого пуделя.

– Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки. Эти существа намного умнее, чем мы думаем о них. Просто они не могут нам рассказать о своих мыслях. И еще, в отличие от почти всех людей, они умеют быть преданными и искренне благодарными.

– Не слишком ли у вас односторонний, пессимистичный взгляд на мир и людей?

– Поверьте, я нормальный человек и хотел бы быть оптимистом. Но не вижу оснований для этого.

– Но ведь в жизни людей есть и немало приятных моментов.

– Я бы скорее назвал эти довольно редкие моменты минутными освобождениями от нашей постоянной психологической боли. Человек устроен так, что он весь соткан из желаний. Всю жизнь мы проводим в тяжелых заботах. У всех нас множество неудовлетворенных потребностей. Скажу больше: их хватает даже у всемогущих, казалось бы, королей. Точнее, у королей несбывшихся желаний несравнимо больше, чем у обычного человека. Чем больше вы можете, тем большего вы страждете. Все эти желания – порождения нашей Воли, глубоко эгоистичной. Издевка заключается в том, что мы можем страдать, переживать месяцами, годами. Но что происходит, когда наши так называемые мечты вдруг сбываются (что редко, но случается)? Мы ощущаем минутную радость, но затем воспринимаем случившееся как обыденное, должное и начинаем еще сильнее мечтать о чем-то другом, еще более труднодостижимом, и снова страдаем. Я далек от христианского учения, однако его концепция первородного греха, лежащего как печать на каждом человеке в момент его появления на свет, довольно хорошо описывает нашу жизнь.

– Неужели Вера не вдохновляет вас, не дарит чувство надежды, смысла?

– Христианство – это религия страдания. В этом смысле оно адекватно реалиям жизни. Ведь