Я зашла вестибюль и стала торопливо подниматься по лестнице. Слуха коснулся далекий голос, он пел песню на незнакомом языке. Я зажала уши руками и пробормотала:

– Не сейчас.

Вбежала в номер, закрыла дверь и, прижавшись к ней спиной, съехала на пол. Пение отдалилась, но не затихло совсем. Я знала, откуда оно доносится, и знала почему. А еще я знала, как это можно если не прекратить, то хотя бы сделать неважным. Сделать так, чтобы мир снова стал правильным. В этом мире никто не сматывает нити времени, никто не слышит голоса мертвых.

Я знала, что хочу сделать. Хочу вызвать такси и добраться до города. Думаю, торговцы стоят на тех же точках, что и несколько лет назад. Я знала всех дилеров в лицо, да и не только в лицо. Ахмед с удовольствием продаст лекарство от всех душевных болезней, тем более, когда узнает, что денег у меня много. Михаил никогда не жадничал и всегда переводил мне долю прибыли, а вот трат особых за последнее время у нас не было.

– Господи, – пробормотала я и стукнулась затылком о дверь с такой силой, что в глазах потемнело. Не скажу, что стало легче, и не скажу, что желание вмазаться отпустило, но следующие несколько минут я была озабочена поиском чего-то холодного, чтобы приложить к голове.

Вряд ли бы все это кончилось хорошо. Думаю, предсказание Михаила сбылось бы в полной мере. Но тут приехала полиция. А потом кто-то еще сомневается, что они помогают в трудную минуту.

Я наблюдала за их приездом из окна, как еще несколько дней назад наблюдала за приездом Назара. «Скорая» уехала. Людей голубых костюмах сменили люди в голубых рубашках.

А потом… Потом они арестовали Назара. Я как раз выскочила из гостиницы, когда на Столетова надевали наручники. Персонал и немногочисленные постояльцы толпились тут же, тихо перешептываясь.

– Послушайте, офицер. – Я подошла к полицейскому, который распахнул перед Назаром дверь уазика. – Он ничего не сделал.

– Девушка, у меня приказ, – беззлобно ответил служивый. – Обратитесь к старшему, – он указал рукой на мужчину в штатском, рядом с которым как раз тормозила черная «газель» с надписью «Лаборатория» на борту.

– Рина, не надо – произнес Столетов.

Но я, конечно, не послушалась, бросилась к оперу и стала торопливо объяснять:

– Послушайте, – мужчина повернулся и удивленно поднял брови, – Назар ничего не сделал.

– Разберемся, – привычно ответил он.

– Нет, вы не поняли. Он не мог этого сделать по той простой причине, что когда кто-то напал на девушку, мы были вместе.

– Хозяин гостиницы устраивал вам познавательную экскурсию по территории?

– Не угадали. Он познавательно трахал меня в том коттедже. – Я неопределенно махнула рукой, потому что толком не помнила, в какой именно домик мы ввалились.

– С виду приличная барышня, а выражаетесь, как… – он не договорил.

– Будто вас волнуют приличия. Я же говорю, он…

– А вы у нас кто? – спросил опер, когда мимо нас пришли двое мужчин с лопатами. – Имя? Фамилия? Год рождения?

– Рина Ива… – начала я и замолчала, сообразив, что оказываю Назару медвежью услугу. Стоит служивому ввести мое имя в систему, а он введет, компьютер выдаст ему такое, что мама не горюй. На мне грехов, как блох на собаке. Наркомания, оскорбление действием, хулиганство, проституция, непристойное поведение – это вершина айсберга. И тогда мое свидетельство не только не поможет Столетову, а скорее навредит. Наркоманы народ ненадежный, за дозу они и второе пришествие Христа засвидетельствуют. И приставка «бывшие» мало на кого произведет впечатление. Кто-то может сказать, что бывших наркоманов не бывает.

И тут я разозлилась. В основном на себя. А вот делать это мне было категорически нельзя, особенно после «нити времени». Тени, отбрасываемые фонарями, удлинились, словно кто-то эти самые фонари передвигал. Еще несколько минут, и они могут обрести объем и плотность. Я зажмурилась и выдохнула.

– Ну что же вы замолчали? Рина, а дальше? Паспорт имеется? – поинтересовался он

– Имеется-имеется, – ответил знакомый голос. Я обернулась и увидела Марию Ильиничну, хотя до ее смены было еще много времени. – У меня все имеется. В бумагах комар носа не подточит.

– И что, документики потерпевшей тоже в наличии? – заинтересовался опер. – А то мы паспорт в ее номере не обнаружили.

– Конечно, у меня все есть. Не оригиналы, но копии, как и положено по закону, – подтвердила Мария Ильинична и встала так, чтобы загородить меня от опера.

Назар смотрел на все это, сидя внутри уазика со скованными руками. И прежде чем полицейский закрыл заднюю дверь, Столетов успел крикнуть пожилой женщине:

– За старшую.

Мария Ильинична кивнула и с серьезным видом направилась вместе с офицером в главный корпус гостиницы. Им навстречу почти выбежал парень и торжественно презентовал прозрачный пластиковый пакет с тем самым ножом с изогнутым лезвием. Это внесло нездоровое оживление в ряды сотрудников правоохранительных органов.

Уазик выстрелил выхлопными газами и покинул территорию отеля, увозя Столетова в город.

– Глупость какая, – пробормотала я. – Да на нее мог напасть кто угодно, хотя бы этот ее… Бритоголовый. Кстати, где он?

– Уехал следом за «скорой», – услышала я голос и обернулась. Рядом стояла Анфиса, судя по опухшим глазам, плакать она так и не переставала. – Глупость не глупость, а Назару Андреевичу сестра здесь не нужна. Не успел получить наследство, как сестренка воскресла. Это мотив.

– Чушь, а не мотив. – Я поняла, что снова начала злиться. – Она не Кэтрин.

– Тебе это откуда знать? – повысила голос Анфиса.

Я вдруг ощутила, как в девушке поднимается ответное недовольство, поднимается гнев… Нет-нет-нет, не хочу ничего знать.

– Ниоткуда. – Я вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. К черной «газели» подошли несколько человек, они несли что-то тяжелое, завернутое в полиэтилен, у двоих на плечах лежали лопаты.

– Выкопали животных, – с удовлетворением пояснила Анфиса. – Как начали опрашивать людей, так те сразу рассказали про изувера, что режет тварей Божьих. Теперь всем этим займутся профессионалы.

В принципе я была с ней согласна, мало того, сама ратовала за вмешательство компетентных органов. А теперь эти самые «профессионалы» увезли Назара, так что сейчас их компетентность вызывала сомнения.

– Лошадь у них туда не влезет, – констатировала между тем девушка.

Чем закончилась та ночь, я помню смутно, все бестолково метались туда-сюда, что-то искали, что-то выясняли, пока, наконец, полицейские не отбыли. А я боролась с искушением побиться головой о стены. И не только с этим.

За завтраком я обнаружила, что ем тосты в компании всего трех отдыхающих. Пожилого седовласого мужчины, что медитировал за чашкой чая у окна, и молодой пары, заказавшей яичницу и теперь громко рассуждавшей, не пережарит ли ее повар. Зал ресторана был почти пуст. Официантка уныло листала журнал, охранников вообще не было видно.