– Что, простите? – растерялся он. – Я не ослышался?

– Не ослышались. Я спросила, бывали ли вы в Кедлстон-холле в Англии. Это дом семейства Керзонов.

– Да, однажды я там обедал. Но к чему вы спрашиваете? Моя дорогая Венеция, вам напекло голову?

Она рассмеялась.

– Нет. Просто, когда мы доберемся до Радж Бхавана, резиденции вице-короля, он может показаться вам знакомым. Я где-то читала, что, когда его строили, лет шестьдесят назад, архитектор взял за образец Кедлстон-холл.

Увидев, как он скептически прищурился, она снова рассмеялась.

– Ну хорошо, если не верите – подождите, сами увидите.

Кто-то постучал в дверь. Пришло время выходить из поезда. Собирая вещи в сумку, Венеция шепнула:

– Архитектора звали капитан Чарльз Виатт, он был бенгальским инженером.

Муж покосился на нее, но тут дверь отворилась и продолжить разговор не получилось. С этой минуты они были «на службе».

Они вышли из поезда на красную дорожку, где их встретил человек в расшитом золотыми галунами кителе. Представившись достопочтенным Чарльзом Эдмондсом, он громким голосом приветствовал их от имени вице-короля.

Граф протокольно ответил, после чего молодой человек повел их к карете, на которой их повезли в Радж Бхаван.

Путешествие было недолгим. Ехали они по улицам, запруженным людьми, которые, завидев карету с королевскими гербами на дверцах, радостно кричали и махали руками.

Граф отвечал на приветствия и посоветовал Венеции делать то же самое. Она махала и улыбалась, чувствуя себя очень странно. Внутри она оставалась обычной Венецией Байдон, живущей в тихой заводи и никому не известной.

Но фактически она являлась графиней Маунтвуд, гостьей представителя королевы, и должна была играть свою роль. Поэтому она улыбалась и махала.

– Обязательно расскажу ее величеству, как тепло нас здесь встречали, – пообещал граф достопочтенному Чарльзу.

– Здесь королеву Викторию любят, – ответил он. – Когда вице-король принимает гостей из Англии, весь город сходит с ума.

Наконец подъехали к высоким кованым воротам, и те мгновенно отворились, пропуская поток карет. Еще несколько секунд – и они оказались в начале длинной подъездной дорожки, ведущей к огромному белому дворцу с высокими тонкими колоннами вдоль фасада.

Когда карета остановилась, из дома вышел вице-король и стал спускаться по лестнице.

Лорда Литтона, высокого, элегантного мужчину лет пятидесяти с темными волосами и такой же темной длинной курчавой бородой, сопровождала супруга, лет на десять его младше, не менее элегантная, несколько высокомерного вида, но с приятной улыбкой.

– Граф Маунтвуд! – воскликнул вице-король, пожимая руку гостю. – Очень рад наконец-то с вами познакомиться. Ее величество часто пишет мне о вас. Она превозносит вас до небес.

Поздоровавшись с Венецией, он бросил на нее такой взгляд, что стало понятно: его тревожит то, что ему известно о ней и об их с графом отношениях. Ей пришло в голову, что, возможно, он слышал имя Мэри.

Поймав взгляд графа, она поняла, что он тоже об этом думает. Но, к счастью, ни вице-король, ни его супруга не стали задавать неудобных вопросов.

С минуты прибытия они оказались в мире роскоши. Поскольку у Венеции не было горничной, леди Литтон предложила ей свою, и теперь она наконец-то смогла насладиться настоящим правильным обслуживанием.

Лично показав Венеции ее комнату, вице-королева повела ее в ту часть дворца, где находились жилые комнаты.

Лицо этой женщины тридцати с лишним лет сохранило красоту, хотя рождение семерых детей в течение четырнадцати лет и смерть в младенчестве двух сыновей оставили на ее лице неизгладимую печать усталости.

Однако сейчас она пребывала в приподнятом настроении. Не так давно она родила еще одного сына и теперь светилась от счастья, показывая детскую комнату.

«Ждет ли меня такая же судьба? – думала Венеция. – Рожать детей мужу, хоронить их и рожать новых. Лишь величайшая любовь может дать силы выдержать это».

Леди Литтон заметила ее задумчивый вид, но приписала его дорожной усталости.

– Вы утомлены, – сказала она. – Давайте вернемся в вашу комнату. Отдохните столько, сколько нужно.

Пока Кларис, горничная, разбирала и развешивала ее одежду, Венеция нежилась в ванне, чувствуя, как напряжение и усталость постепенно покидают ее.

Искупавшись, она почувствовала себя бодрой, расслабленной и готовой играть свою роль в этих сияющих декорациях.

Настало время одеваться к обеду. Венеция выбрала одно из новых гибралтарских платьев – изумительное творение из розового шелка и газа, отделанное крошечными бутончиками роз и изящными атласными лентами.

В дверь постучали. Горничная открыла графу, сделала книксен и удалилась.

– Вы прелестны, – сказал он Венеции, рассматривая ее теплым, оценивающим взглядом. – Но, когда мы вернемся домой, я с удовольствием повезу вас в Париж, и там вас оденут так, как заслуживает ваша красота.

– По-вашему, сейчас я выгляжу не достойно вас? – кротко промолвила она.

– Я уже сказал, вы прелестны, – улыбнулся он.

– Ах, понимаю!

– Что вы понимаете, сударыня? Я не доверяю этому вашему тону. Вы так говорите, когда собираетесь меня огорошить чем-то.

– Я просто подумала, что вы оказались мужем, от которого не дождешься комплиментов. Быть может, вы считаете меня не достойной комплиментов?

В ответ граф сгреб ее в охапку и обрушил на нее яростный, беспощадный поцелуй. Пока его губы ласкали и терзали ее уста, ей начало казаться, что мир вокруг нее пришел в движение и закружился с огромной скоростью.

– Вот что я думаю о вас, – наконец сказал он, немного задыхаясь. – И пусть это послужит вам уроком. Может быть, теперь вы перестанете задавать глупые вопросы.

Глаза Венеции засияли от удивления… и чего-то еще.

– Я не думаю, что нужны еще какие-то вопросы, милорд, – заметила она, тоже слегка задыхаясь.

– Маленькая ведьма, – усмехнулся он. – Хватит меня соблазнять, давайте лучше займемся серьезным делом.

Граф взял шкатулку, с которой вошел в комнату и которую перед поцелуем поставил на пол.

– Я принес украшения, принадлежавшие моей матери, – сказал он. – Я хочу, чтобы сегодня вы надели ее жемчуга.

Граф накинул ей на шею тройную нить и надел на голову жемчужную диадему. Каждая жемчужина на этих украшениях была идеальна, и Венеция не могла не догадаться, что цена их огромна.

– Мне не по себе, – вдруг сказала она. – Я ничего не знаю о такой жизни. Вдруг я вас подведу?

– Вы меня не подведете, – нежно промолвил он. – Просто будьте такой, как всегда, – красивой и умной, и все будут восхищаться вами так же, как я.