партнеров правильных фондов, smart money и Demo Day. Последний позволяет создать эффект FOMO, так как конкуренция за топовые проекты среди фондов всегда большая.

Герда замолкает и молча ест. Я длинную минуту наслаждаюсь тишиной, потом вскользь поглядываю на Микеля: не перегнул ли я палку? Микель ухмыляется; не знаю, что он понял из моей тирады. Не исключаю, что все. Сам он никогда не станет заниматься коммерцией, но мне сказал на первом же занятии: «Два твоих таланта сплетены и проросли друг в друга, трудно понять, где заканчивается маг и где начинается купец. Значит, будешь стараться за двоих».

Герда не поднимает глаз; в первое время, когда я только начал учиться у Микеля, приспосабливался к новому миру и отчаянно тосковал по дому, она тратила на меня каждую свободную минуту. Она возила меня по выставкам, театрам, торговым центрам и паркам развлечений, объясняла, как и что устроено, учила пользоваться гаджетами, помогла записаться на мои первые сетевые курсы. Я в самом деле ей очень благодарен.

Но Герда не понимает очевидных вещей: мальчик вырос. Теперь я знаю и умею не меньше, а больше, чем она. Хочет и дальше задирать нос? Тогда придется раз за разом получать щелчок. Такова жизнь.

* * *

Я надеваю деловой костюм. Не повязываю галстук – со скидкой на время суток и на мой возраст. Придирчиво смотрю на себя в зеркало.

У ворот стоит машина представительского класса с водителем. Уже выйдя на крыльцо, я морщусь. Не так.

Возвращаюсь. Надеваю дырявые джинсы, рубашку-поло, на запястье – часы, по цене сравнимые с небольшим самолетом. Смотрю на себя в зеркало. Снимаю часы – не к месту.

Водитель ждет. Впрочем, я еще не опаздываю; спокойно иду по лестнице, и тут выясняется, что на нижней ступеньке стоит Герда.

– Леон, я тебя чем-то обидела?

Я сосредоточен, как воин перед битвой, как жонглер с полусотней пылающих факелов. Если бы Герда взялась меня поучать – я знал бы, что ответить. Но она смотрит грустно и беззащитно.

– Ничем не обидела, – я пытаюсь обойти ее на лестнице. – Извини. У меня нет ни минуты.

Она снова заступает дорогу:

– У тебя никогда нет времени! Давай просто поговорим!

Я перемахиваю через перила, оставив Герду на нижней ступеньке. Иду к входной двери, на пороге оборачиваюсь:

– Ты плохо выбрала момент. Я опаздываю.

В полумраке прихожей я не вижу ее лица, но слово «опаздываю» запускает секундомер моей нервозности. Я вдруг пугаюсь, что на дорогах будут пробки. Торопливо сбегаю с крыльца и запрыгиваю в машину как наскипидаренный.

Движение плотное, но серьезных заторов нет. Я смотрю в окно и пытаюсь расслабиться – прежде чем сосредоточиться опять.

Приближается и наползает город – он не похож на лес, как мне поначалу представлялось. Он похож на кристалл неправильной формы, гармоничный без всякой симметрии. Среди огромных зданий выделяются башни, отражающие небо каждой пядью стеклянной поверхности.

Когда-то я был уверен, что такое невозможно построить без магии. Микель в ответ на мое предположение только посмеялся.

Мы въезжаем в самое сердце стеклянного города. Водитель подвозит меня к парадному подъезду пятидесятиэтажной башни. Я выхожу, не дожидаясь, пока он откроет мне дверцу: не люблю этих лицемерных штучек.

На первом этаже в огромном холле среди фикусов и фонтанов мне выдают наклейку с моим именем. Я небрежно леплю ее на рубашку. Вижу свое отражение в высоком зеркале у лифта: подросток-оборванец в туфлях из натуральной кожи аллигатора. Впрочем, те, с кем я иду на встречу, никогда не судят по одежке.

Лифт разгоняется до головокружения и так же резко тормозит. Мой сопровождающий ведет меня по залитому солнцем коридору, из уха у него торчит витой провод и прячется под пиджаком. Вежливо пропускает меня в приемную, где работают за компьютерами две молодые женщины, и обе смотрят на меня с любопытством…

Наконец меня приглашают дальше.

В панорамных окнах – город с птичьего полета, отсюда можно разглядеть и горы, и океан, и собственное отражение в зеркальной стене небоскреба напротив. За столом для совещаний – двое мужчин и женщина. Миллиарды, принявшие человеческий облик, и снова без всякой магии.

Вот это высоко я взлетел. Ради такой встречи любой стартапер в этом городе отморозит оба уха.

– Леон Надир, – с улыбкой говорит тот, что постарше. У него мягкое круглое лицо, он любит шутку и веселье, в глазах не видно ни жести, ни хватки. Жесть и хватку он применяет строго по рецепту, без демонстрации. Потому-то он и здесь.

– Рады видеть, – говорит женщина. Ей около сорока, она выглядит безупречно, как граненый алмаз. Протеин, веганство, хайкинг, личный тренер. Деловое чутье, о котором ходят легенды.

Младший мужчина – с такими же часами на запястье, которые я решил на встречу не надевать, – указывает мне на дурацкое кресло-жердочку. Усевшись высоко над полом, поставив ноги на подставку, я чувствую себя птичкой на ветке.

– Вы сумели нас заинтересовать, – говорит старший, не снимая улыбки. – Иначе, сами понимаете, мы не стали бы тратить… ваше время.

Он посмеивается своей шутке. Я широко улыбаюсь, показывая, как ценю его юмор.

– Заинтересовать – не значит понравиться, – наставительно сообщает младший. – Мы будем задавать вам неудобные вопросы.

Я киваю с благодарностью. За такими-то вопросами я и пришел.

– Через пять лет вы рассчитываете выйти на прибыль в миллиард, – задумчиво говорит женщина. – Точно ли вы представляете, откуда возьмется ваша клиентская база?

Я разъясняю ей финансовую модель. Женщина заинтригована, пожилой собеседник подсчитывает про себя, будто перепроверяя мои цифры. Молодой собеседник морщится:

– Хотите стать «единорогом»? Вы представляете, какая конкуренция на этом поле?

– За мной конкурентные преимущества, сэр, – я улыбаюсь ему и чувствую себя превосходно, как в мастерской, когда все получается. – Я хочу предложить людям то, что им очень нужно, но они не всегда осознают это. Люди разобщены, встревожены, подавлены, отсюда такой спрос на психотерапию, медитации, программы самопознания. Люди записываются за много месяцев, люди готовы бежать хоть в джунгли – все это моя программа готова экологично заместить.

– Да кто у вас это купит? – удивляется женщина.

– Вы, мэм, – говорю я, глядя ей в глаза. – Купите пробник, я сделаю скидку. И вы обнаружите себя в семье – в такой, о которой мечтали в детстве, когда разглядывали новогодние открытки. У вас будет столько безусловной любви, что вы навеки откажетесь от антидепрессантов.

Что-то меняется в ее насмешливых глазах. Она смотрит скептически – но и встревоженно, будто я задел те струны в ее душе, о существовании которых она давно позабыла.

– Конечно,