«Ты меня сегодня встретишь?»

Минута, две, три… Сообщение оставалось непрочитанным.

Я потерла лицо рукой и медленно пошла от универа к метро. Ноги были как будто ватные. Приходилось заставлять себя делать каждый шаг. Повернуть за угол, пройти по переулку, миновать то самое кафе…

Возле пешеходного перехода прямо передо мной резко оттормозился мотоциклист на огромном черном спортбайке. Стянул с головы шлем, протянул руку:

– Забирайся.

– В… Влад?

На секунду я просто обалдела. В мотоциклетной защите он и впрямь выглядел настоящим рыцарем в латах. Только современным. Злым, быстрым, очень опасным. Черты лица его как будто еще больше заострились, и казалось, лишний раз взгляни на эти скулы и подбородок – и порежешься до крови. В глазах мелькали отблески пламени.

– Ты же хотела покататься на моем виде транспорта. Садись сзади. Держи шлем. И держись крепче.

– Я… – Я сглотнула и протянула ему руку. Хотя разум говорил: нет-нет-нет, Лара, ни в коем случае! Я с детства до одури боялась мотоциклов, после того как парень с соседней дачи влетел в забор прямо напротив наших ворот. Разбился не до смерти, но мне тогда было ужасно страшно. – Мы… мы не упадем?

– Если только ты этого не захочешь, – усмехнулся Влад.

Дождался, пока я устроюсь сзади, натянув шлем, и обхвачу его за пояс, намертво сцепив руки. Медленно, обманчиво медленно оттолкнулся ногой от бордюра. Мотоцикл поплыл сначала ровно и плавно. Я даже успела подумать: «Ох, вроде бы совсем не страшно…» А потом Влад выжал газ, и мне захотелось просто визжать от ужаса.

Только вот из-под шлема и из-за ревущего ветра меня было бы совсем не слышно.

5.4

Половину Москвы мы пролетели минут за двадцать, лавируя в пробках между машинами – каждый раз мне казалось, что зазор слишком мал и сейчас мы снесем чужие зеркала, свои колени и локти, врежемся, не впишемся, не сумеем… Но каждый раз мы вылетали на перекресток ровно в тот момент, когда загорался нужный зеленый, а мотоцикл ревел и рвался вперед, пытаясь скинуть дурацкого пассажира. То есть меня.

Если поток машин был слишком плотным, Влад сворачивал в маленькие переулки, несся по дворам, нарушая все мыслимые правила, по задворкам промзон, по пустырям мимо стай бродячих собак, по пешеходным переходам через железнодорожные пути, по лестницам и по узким тропинкам в парках. Я вжималась в его спину всем телом, забывала дышать от страха и шептала беззвучно: «Только бы… Только бы руки не разжать!»

А потом нас догнал дождь. Мотоцикл пронесся под МКАДом и рванул прочь от Москвы, и в этот момент рухнула стена воды. Байк сразу же повело, я почувствовала, как он скользит и идет юзом по мокрому асфальту, и испугалась еще сильнее… Зажмурилась, и перед глазами поплыли оранжево-фиолетовые круги. А потом…

Мне показалось, что мотоцикл под нами изменился. Под кожей сиденья заходили невидимые мускулы, и я услышала удары копыт по дороге. Не открывая глаз, я повернула голову, и узор под веками превратился в иллюзию реальности. Мы будто скакали по широкому ночному тракту прочь от города, над которым клубилось красно-оранжевое зарево и вились стаи ворон. Вдоль дороги мелькали столбы, увенчанные гигантскими фонарями, из них наружу вырывалось живое пламя – и как только оно не гасло в такой ливень? Дорога внизу была сложена из огромных каменных плит, а на стыках, откуда-то снизу, пробивался свет.

Кожаная куртка Влада, к которой я прижималась, превратилась в броню, проклепанную сталью. Вдоль позвоночника шли острые шипы, на плечах топорщились наплечники, будто сложенные крылья. Шлем исчез, и длинные волосы, собранные в хвост, бились по ветру, хлестали меня по щекам… Кажется, моего шлема тоже теперь не было.

Спина скакуна становилась все горячее, его мускулы внизу, подо мной, ходили все сильнее. Сжимая его бока коленями, дрожа от напряжения и страха, я вдруг почувствовала, что этот жар проникает в меня. Шов на джинсах врезался в пах, терся о лобок и клитор, дергался в такт ударам копыт… Я заерзала, попыталась сменить положение, скользнула вбок по скользкому седлу, ахнула и сильнее вцепилась во Влада. Он не обернулся. Ударил пятками по бокам коня, чтобы тот скакал еще быстрее, и подался спиной на меня. Шипы на его броне разом ужалили – в низ живота, в пупок, в солнечное сплетение, в ямку у основания шеи. А тело будто только и ждало этой резкой неожиданной боли.

Я задышала чаще, закусила губу, дернулась… Шов на джинсах переместился чуть в сторону, на какую-то пару миллиметров, но этого хватило. Теперь каждый удар копытами по дороге порождал внизу живота электрический разряд. Меня дергало с ног до головы, прошибало дрожью, безжалостно колотило нарастающим возбуждением. Бедра горели, натянутые связки ныли, мышцы грозило вот-вот свести судорогой. Удар, удар, удар… Возбуждение хлестало меня огненным бичом, от паха до горла, крест-накрест, невыносимо сладкими полосками боли. Кажется, я заплакала и сильнее сжала зубы. И почувствовала во рту соленый привкус крови… Ее капли упали на спину Владу, побежали красными полосками вниз.

Скакун захрапел, затанцевал под нами и встал на дыбы, жар внизу живота взорвался и растекся по венам, оголенный электрический провод между ног подарил последнюю вспышку боли и вдруг пропал, я закричала и разжала руки – потому что невозможно, просто невозможно было продолжать держаться. Мне вдруг стало все равно, упаду я или нет. Но Влад поймал мои ладони и прижал к себе.

Тут небеса раскололо раскатом грома, я моргнула и увидела несущиеся рядом машины. Я снова смотрела на мир сквозь визор шлема. Седло превратилось в сиденье байка, ночь перекинулась в день. Дождь стихал, тучи уходили за горизонт, и в разрывах облаков снова показалось голубое небо. Я почувствовала, что промокла насквозь. Жар снаружи и внутри пропал, ветер хватал меня за плечи, влажный воротник лип к шее, пальцы рук совсем заледенели и дрожали.

А я не могла ни сказать, ни крикнуть Владу, что хочу остановиться, – он же не услышит. Не могла отпустить даже одну руку, чтобы постучать его по спине и привлечь внимание – страх упасть вернулся, стал еще сильнее и острее. Сколько мы будем так ехать? Час? Два? Меня захлестнуло волной беспомощности и безысходности, я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которую ведут… везут туда, куда угодно взрослому. А у нее самой нет ни единого шанса отказаться. Нет права голоса. Нет ничего, кроме самой себя. Кроме своего тела, полного страха и… неги.

Я всхлипнула и снова закрыла глаза. Пожалуйста, пожалуйста, только бы эта гонка закончилась как можно быстрее… Только вот… Я боялась, что еще немного, и я начну хотеть, чтобы она никогда не заканчивалась. Желание снова захлестнет, цепи предохранителей в голове сгорят, и тогда у меня не останется даже себя самой. Только безумие и багровое зарево за спиной.

В этот момент я почувствовала, как мотоцикл кренится, заходя в вираж.

Открыла глаза, когда Влад затормозил рядом с воротами.

Стянул шлем и обернулся ко мне:

– Слезай. Мы приехали.