— Ну вот! И я о том же! — радостно подпрыгнул на стуле Кирка и, воодушевившись, выпалил следующий вопрос: — А почему вы один едете? Скучно же одному! Вам что, не с кем ехать было, да?

— Кири-и-ил… — страдальчески протянула мамаша, не поднимая головы. — Ну прекрати, пожалуйста… Я тебя умоляю…

Митя хотел было снова выдать что-нибудь такое, добродушно-демократичное, но в последний момент передумал. Почему он должен отвечать за ее страдания, вымучивать вежливость с деликатностью, в конце концов? Кто она ему? Он же не психолог, чтобы с чужими комплексами возиться. И не педагог Макаренко.

— Пива пойти взять, что ли? — проговорил задумчиво, повернув голову к барной стойке. — Как вы думаете, успею я пива выпить?

— Конечно, успеете! — радостно подтвердила мамаша. — Еще целых пятнадцать минут в запасе.

— Может, и вам пива взять? Хотите?

— Ой, что вы… — испуганно махнула она рукой. — Я пиво не пью.

— А что пьете?

Похоже, он ее совсем озадачил: заморозилась растерянностью, смотрит сквозь стекла очков, не моргает. Хорошо хоть рот не открыла.

— Ну? Вам взять чего-нибудь?

— Ой, нет-нет… Ничего не надо, спасибо.

Пиво оказалось ужасным, разбавленным до неприличия. Что ж, все гармонично и закономерно — если кормят хорошо, значит, наливают плохо. Если наливают хорошо, значит… Ну и так далее…

Сели в автобус, поехали. Народ после обеда расслабился, повеселел, там и сям слышались взрывы хохота. Видимо, не он один такой умный у барной стойки отметился. Еще и веселый голос гида добавил оптимизма:

— Друзья, а не посмотреть ли нам какой-нибудь хороший фильмец?

— Да-а-а! — дружно пронеслось по рядам.

— Отлично! И что будем смотреть? Детектив или комедию? Я думаю, какую-нибудь классическую комедию, чтобы просто от души посмеяться! Мы же все в отпуске, в конце концов!

— Да-а-а! — снова пронеслось по рядам.

— Тогда на выбор! «Кавказская пленница»? «Джентльмены удачи»? «Бриллиантовая рука»?

— Да без разницы! — крикнул мужской голос из последних рядов.

— Ну, тогда «Бриллиантовая рука»…

Вскоре экран телевизора взорвался веселой музыкой, явив до боли знакомые лица — Миронов, Никулин, Папанов…

— Отстой! — послышался сзади возмущенный голос Кирки. И следом — испуганное мамашино бормотание:

— Тихо, ты что… Как тебе не стыдно, это же классика! А классика не обсуждается, хоть и комедийная! Смотри, это же Гайдай…

— Подумаешь, Гайдай! Да кто он такой, чтобы его шепотом произносить и глаза закатывать?

— Кто такой? Гениальный режиссер, между прочим, вот кто такой. И стыдно этого не знать, даже в твоем все отрицающем пубертатном возрасте.

— В каком-каком возрасте? Как ты меня сейчас обругала?

— Ладно, смотри… Потом объясню. Все смотрят, и ты смотри…

Митя тоже смотрел на экран, вяло улыбался. Здесь он с мамашей был полностью согласен — все-таки Гайдай гениальный режиссер. Такую энергетику вложить в обыкновенные диалоги, в жесты, в атмосферу сюжета, самого, в общем, непритязательного… И откуда что берется? Хотя бы эту песенку взять, которая звучит в сцене соблазнения Семен Семеныча: «…Слова любви вы говорили мне в городе каменном…» Ведь пошлая по сути песенка, если из контекста вырвать. Но с другой стороны — вписалась гениально. А как Светличная изображает роковую соблазнительницу — вообще отдельная тема. Как идет, как зубами клацает, как ножку обнажает и глядит с поволокой. С ума сойти!.. Хотя для Кирки, наверное, это все равно пойдет в «отстой». Другое поколение, другие нравы. Сам же Митя эту комедию по-другому помнил. Как с мамой и папой на диване перед телевизором сидел, как они смеялись… Мама еще сказала тогда, что Гайдай способен из любой истории сделать комедию. Потому что, если в обычной жизни такое представить… Якобы жена застает мужа у любовницы… Разве это по большому счету смешно?

Он вдруг подумал, что из его истории, наверное, тоже можно сделать комедию. Да, наверное, он смешно выглядит со стороны. Влюбленный дурак, бегущий по кругу с чемоданом. От Вики — к Дэну, от Дэна — обратно к Вике. А Вика, значит, роковая женщина, разгуливающая по квартире в нижнем белье и новых туфлях. Тоже смешно. И все эти сцены страсти на ковре — тоже по сути комедия… И все страдания, если подать их под соусом той же песенки… Слова любви вы говорили мне! А фонари с глазами желтыми! А помоги мне, помоги мне…

Ну да, комедия. Наверное. Но от этого вовсе не легче… Наоборот, еще хуже. Лучше бы уж драмой выглядело, драмой как-то приличнее.

Митя вздохнул, отвернулся к окну. Вот и сумерки нарисовались, растушевали яркие осенние краски. Это ж сколько они километров с утра отмахали? Много… И Вика от него уже далеко… И что с того? Лучше ему от этого? Да ни фига…

«Бриллиантовая рука» закончилась, без перерыва пошла «Кавказская пленница», сопровождаемая регулярными смешливыми всплесками. Сумерки за окном сгустились, напала дремота… Митя опять уснул, как провалился.

И снова его разбудил голос гида:

— …Скоро остановка, у вас будет тридцать минут. Можно поужинать. Потом граница, паспортный контроль, потом ночной переезд по Польше, рано утром большая остановка, чтобы привести себя в порядок, потом прибываем в Берлин. Да, и паспорта далеко не убирайте, я их соберу перед границей…

Митя вдруг спохватился — даже программу тура не посмотрел! Надо глянуть. Когда заходил в автобус, гид сунула ему в руки конверт. А где он, кстати? А, вот, выглядывает уголком из кармана сумки. Сейчас посмотрим…

А вот и первая важная информация — женщину-гида зовут Валентиной. Надо запомнить. Так… А это листок с программой…

Ого! Это ж не программа, это и впрямь галоп! Это что ж получается? Из ночного переезда вынырнули и сразу на целый день в Берлин? Помятые, полусонные? Потом ночь в отеле, оттуда прямиком в Амстердам… Потом по такой же схеме на один день в Брюссель заскочили… Зато в Париже — целых три дня. А на обратном пути — Прага. Жаль, Прага всего на один день расписана, утром въехали, вечером выехали.

А впрочем, не все ли равно? И хорошо, что все галопом, наскоком. Права мама была: в этой круговерти захлебнешься суетой сменяющихся картинок и обо всем на свете забудешь. Захочешь погрузиться в свои мысли, а нельзя, надо бежать, бежать! Быть бы живу да от автобуса не отстать! Полноценная тренировка для потеряшек!

Только Митя подумал о маме, как ожил телефон. Пока он вытаскивал его из кармашка сумки, незамысловатые позывные бежали теплыми волнами по сердцу. Надо же, обрадовался как ребенок — мама звонит… Не один ты на свете, потеряшка несчастный, мама у тебя есть…

— Да, мам, слушаю. Добрый вечер.

— Ну как ты, сынок? Едешь? Все хорошо? Голос вроде нормальный…

— Да, еду. Сейчас остановка будет, потом, ближе к ночи, пограничный контроль.