Колл застыл. После двух недель сортировки песка он успел оставить надежду, что Руфус когда-нибудь снизойдет до откровенного разговора. Можно сказать, он смирился с тем фактом, что никогда не узнает, зачем вообще оказался в Магистериуме.

– Садись, – повторил Руфус, и на этот раз Колл послушался, поморщившись от боли в ноге. После нескольких часов сидения на холодном каменном полу опуститься на диван было невероятно приятно, и он позволил себе откинуться на мягкую спинку и расслабиться.

– Я хочу, чтобы ты мне ответил: как тебе школа?

Но прежде чем Колл успел открыть рот, послышался свист ветра. Мальчик удивленно заморгал, но затем понял, что звук доносится из банки на столе мастера Руфуса. Маленький смерч внутри потемнел и стал обретать форму. Секундой позже он превратился в крошечного члена Ассамблеи в оливковых одеждах – мужчину с очень темными волосами. Он посмотрел по сторонам.

– Руфус? – позвал он. – Руфус, ты там?

Руфус нетерпеливо фыркнул и перевернул банку верх дном.

– Не сейчас, – сказал он, и в банке опять закружил смерч.

– Это что-то вроде телефона? – восхищенно спросил Колл.

– Что-то вроде, – согласился Руфус. – Как я уже говорил раньше, концентрация стихийной магии в Магистериуме так высока, что практически любая техника здесь не работает. Кроме того, мы предпочитаем действовать привычными нам методами.

– Мой папа, наверное, жутко волнуется, не зная, что со мной и как… – начал Колл.

Мастер Руфус, скрестив на широкой груди руки, прислонился к своему столу.

– Для начала, – сказал он, – я хочу знать, что ты думаешь о Магистериуме и своих занятиях.

– Все просто, – ответил Колл. – Скучно и бессмысленно, но просто.

Руфус едва заметно улыбнулся.

– Тебе не откажешь в сообразительности, – сказал он. – Ты хотел разозлить меня, потому что думаешь, что, если у тебя это получится, я отправлю тебя домой. А ты ведь уверен, что хочешь отправиться домой.

На самом деле Колл уже оставил эту идею. Что же касается колкостей, то они срывались с его языка будто сами собой. Он пожал плечами.

– Ты, должно быть, гадаешь, почему я выбрал тебя, – продолжил Руфус. – Тебя, получившего наихудшие баллы. С наименьшими шансами стать магом по сравнению со всеми остальными претендентами. Полагаю, ты решил, что я увидел в тебе нечто особенное. Некий потенциал, который проглядели остальные мастера. Некий хорошо скрытый талант. Возможно даже, нечто такое, что напоминало бы мне в тебе самого себя.

В его тоне сквозила насмешка. Колл молчал.

– Я выбрал тебя потому, что в тебе есть талант и сила, но также и немалая злость. И практически никакого самоконтроля. Я не хотел, чтобы ты стал тяжкой ношей для другого мага. Тем более не желал, чтобы кто-нибудь из них выбрал тебя по ложным причинам. – Его глаза метнулись к вращающемуся в перевернутой банке смерчу. – Много лет назад я совершил ошибку в отношении одного ученика. Ошибку, имевшую тяжелые последствия. Твое обучение станет моим искуплением.

В животе Колла возникло ощущение, будто его желудок хочет съежиться внутри как побитый щенок. Очень неприятно слышать, что ты настолько ужасен, что тебя считают искуплением.

– Так отправьте меня домой! – взорвался он. – Если вы взяли меня только потому, что не хотели, чтобы меня учил кто-то из магов, – отправьте меня домой!

Руфус покачал головой.

– Ты все еще не понимаешь, – сказал он. – Подобные тебе маги без самоконтроля представляют большую опасность. Отправить тебя назад в твой маленький город – это то же самое, что сбросить на него бомбу. Но говорю сразу, дабы ты избежал неправильных выводов, Коллам: если ты продолжишь упорствовать в своем неподчинении и откажешься учиться контролировать свою магию, я отправлю тебя домой. Но перед этим я лишу тебя магии.

– Лишите меня магии?

– Да. Пока маг не пройдет через Первые Врата в конце его Железного года, любой мастер может лишить его магии. Ты более не сможешь взывать к стихиям, не сможешь использовать свою силу. Мы также сотрем все твои воспоминания о магии, и ты будешь знать лишь то, что ты лишился чего-то, какой-то важной части себя самого, но навсегда забудешь, чего именно. До конца жизни тебя будут мучить ощущение потери и невозможность вспомнить, что именно ты потерял. Ты этого хочешь?

– Нет, – прошептал Колл.

– Если я решу, что ты тянешь остальных вниз или что ты необучаем, твое время здесь подойдет к концу. Но если ты сможешь пережить этот год и пройти через Первые Врата, никто уже не сможет отобрать твою магию. Всего один год – и, если пожелаешь, ты сможешь покинуть Магистериум. Ты выучишься достаточно для того, чтобы более не представлять опасность для мира. Подумай над этим, Коллам Хант, пока будешь сортировать песок так, как я вас просил. Песчинку за песчинкой. – Мастер Руфус помолчал, после чего махнул рукой, показывая, что Колл может идти. – Подумай над этим и сделай свой выбор.

Концентрироваться на перемещении песчинок стало еще сложнее, особенно после той радости, что испытал Колл, когда они сообща придумали более эффективный способ. Он даже успел подумать, что, возможно, они все же смогут стать командой, а то и настоящими друзьями.

Но теперь Аарон и Тамара работали молча, не отвлекаясь ни на что, и не отвечали на взгляды Колла. Колл пришел к выводу, что, скорее всего, они на него злятся. Ведь это именно он настоял на том, чтобы кто-нибудь из них предложил способ, как быстрее выполнить задание. И хотя в кабинет Руфуса увели лишь его одного, наказание ляжет на всех троих. Может, Тамара подозревает, что он сдал ее. Плюс именно из-за его магии их уже отсортированные кучки песка вновь смешались. Он был ненужным балластом в их группе, и все они об этом знали.

«Ну и ладно, – думал Колл. – Как сказал мастер Руфус, мне всего-то нужно продержаться этот год – так почему бы и нет? Я стану лучшим среди здешних магов, назло им всем, кто и подумать не может, что я способен на подобное. Но я ведь даже не пытался, зато сейчас приложу все силы! Я стану лучше вас обоих, и затем, когда ваше отношение изменится и вы захотите со мной подружиться, я точно так же отвернусь от вас и скажу, что мне не нужны ни вы, ни этот Магистериум. Как только я пройду через Первые Врата и они больше никогда не смогут лишить меня магии, я отправлюсь домой, и никто меня не остановит.

Именно это я скажу отцу, как только доберусь до того смерча-телефона».

Остаток дня прошел за перемещением песка, но вместо того, чтобы, как и в самый первый день, напрягать всю силу воли для поднятия одной-единственной песчинки, Колл позволил себе поэкспериментировать. Он попробовал вкладывать в движение все меньше и меньше усилий, катить песчинку вместо того, чтобы заставлять ее взлетать. Затем он попытался сдвинуть за раз сразу несколько. Раньше же у него получалось. Фокус был в том, чтобы думать о песке как о едином целом – как о песчаном облаке, а не как о трех сотнях отдельных крупиц.