* * *

Дороги к Тель-Авиву были забиты, и Авраам впервые за долгое время включил сирену. Он ехал быстро – против движения вдоль бульвара Кугель, а оттуда в Яффу, через Кирьят Шалом. Илана ответила сразу – и ни словом не обмолвилась о его утреннем исчезновении. Услышала вой сирены, спросила:

– Едешь?

– Буду через пять минут, – сказал Авраам.

Лим уже вернулась в свой офис, в тель-авивскую штаб-квартиру. Она спросила, объяснили ли ему что к чему, и Авраам сказал, что Сабан поставил его в известность. Хаву Коэн нашли около трех часов ночи. Она лежала в канаве под мостиком пешеходной дорожки, точно на границе между Яффой и Тель-Авивом, недалеко от Музея Эцель. Травмы на ребрах и на груди, но больше всего на голове. Трое суданцев обнаружили ее без сознания и вызвали полицию. Бени не имел ни малейшего представления о том, как долго она пролежала в этой канаве или каково ее состояние на данный момент. Суданцев допросили, и они задержаны, хотя и не подозреваются в нападении.

– С уверенностью можно сказать, что это та самая женщина? – спросил Авраам.

– Да, – ответила Илана. – Ни сотового, ни каких-либо документов не обнаружено, но мы ее опознали по машине. В пять утра.

– Что значит «по машине»?

– Ее машина на стоянке. Патрульная полиция вызвала охранника и просмотрела с ним фото камер безопасности. Они узнали ее, увидев, как она в полвторого ночи подъехала и вышла из красной «Субару Джасти». Мы позвонили ей домой и разбудили ее сына. Он вообще не знал, что она вышла из дома. Проверил в спальне и увидел, что ее там нет. Патрульная машина взяла его в «Вольфсон», и он опознал ее в хирургии.

Почему Авраам удивился, услышав, что у Хавы Коэн есть сын? Может быть, потому, что до этого момента она была просто воспиталкой, которая, судя по всему, издевается над детьми… Разоралась на него во время допроса и скрыла, что ей угрожали по телефону… Он не спросил ее, замужем ли она и есть ли у нее дети. И не стал теперь спрашивать Илану, сколько лет ее сыну.

– Выкарабкается? – спросил он вместо этого.

– Трудно сказать, она все еще на операционном столе. Но удары по голове очень серьезные. Камнем. Как я понимаю, расквашена вся левая сторона лица.

В воображении инспектора возникло жесткое лицо Хавы Коэн, все залитое кровью. И ее сын, глядящий на нее из-за спины врачей. Каждый раз, как Авраам вспоминал ее лицо, его охватывала ненависть.

– Ави, я знаю от Сабана, что ей угрожали, – сказала Илана. – Мы что-то предприняли по этому поводу?

Прошла минута, прежде чем ее собеседник понял, что она на самом деле спрашивает.

Бени Сабан говорил о Хаве Коэн: «Твоя воспиталка».

– Нет, Илана, – сказал Авраам. – Был один угрожающий звонок, который она скрыла, продолжая утверждать, что взрывчатка не имеет к ней никакого отношения. Я допрашивал ее несколько часов, спросил, не получила ли она какой угрозы, и она все отрицала. И со вчерашнего дня у нас возле садика несколько патрульных единиц. Без ее жалобы мы больше ничего не могли сделать.

Инспектор видел вдали маленький деревянный мост и канаву под ним. Патрульные машины перекрыли улицу.

– И что теперь? – спросил Авраам. – Продолжать расследование?

– Хочу услышать, что есть у тебя, и тогда продолжим, – сказала Илана. – Криминалисты работают там уже несколько часов, но ты знаком с обстановкой и угрозами и, может, разглядишь то, чего мы не увидели. Я хочу, чтобы ты потом пришел сюда и рассказал мне, что знаешь. И мы вместе проанализируем ситуацию. Сможешь подскочить ко мне в офис в одиннадцать?

* * *

Первое, что ему захотелось сделать, – это увидеть Хаву Коэн на месте преступления. В час тридцать шесть она въехала на парковку в своей красной «Субару Джасти» и, несколько раз покружившись по спящей стоянке, припарковалась возле пустой сторожевой будки. Искала ли она другую машину? Кого-то дожидалась? Никакая другая машина не въехала на парковку между часом и половиной третьего. Время прибытия Коэн казалось инспектору странным, потому что час был не круглый. Приехала ли она на встречу раньше времени или, может быть, опоздала? На ней были джинсы и зеленая кофта с короткими рукавами, а в руке – матерчатая сумка. Она заперла машину, осмотрелась, а потом взглянула на часы на запястье. Встревоженной Хава не выглядела. Авраам не сомневался, что это она: он узнал ее мелкие и быстрые шаги. Она пересекла прогулочную дорожку и вышла за пределы диапазона камеры. Инспектор обошел ее старенький автомобиль и ничего такого не увидел. Старая, потрепанная машина, давно не мытая. На пыльном заднем стекле пальцем было нарисовано кривое сердце, пересеченное двумя стрелами. Несмотря на то что Коэн ехала в этом авто в одиночку, «Субару» была частью места преступления, и полицейский осторожно влез в нее, запихнув ноги в ботинках в пластиковые бахилы, а руки – в перчатки. Запах в салоне машины показался ему знакомым. На кресле рядом с сиденьем водителя лежал полиэтиленовый пакет с парой кроссовок «Адидас» сорок третьего размера, видимо, принадлежащих сыну Хавы, а на полу у сиденья валялось синее полотенце. В бардачке – старая дорожная карта, квитанция с заправки, два компакт-диска и буклет «Желтые страницы».

Авраам пересел на заднее сиденье, где не обнаружил ничего стоящего внимания. В багажнике он нашел старый ящик с инструментами, большую, наполовину полную бутылку воды и картонную коробку со всякими прибамбасами для детсада: бумажными пакетиками, новыми коробками красок, несколькими банками клея. Под красками он обнаружил нечто, что привлекло его внимание: футляр «Филипс» устаревшей модели для двух кассет, внутри которого была только одна кассета.

Короткий телефонный разговор с Иланой по дороге к месту происшествия усилил взвинченность инспектора. Может, Лим намекнула, что следовало сделать больше для защиты Хавы Коэн? Поскольку нападение было совершено в Тель-Авиве, логично предположить, что расследование будет вести Окружной отдел расследований под ее началом. И если Илана решит, что расследование продолжит Авраам, ему предстоит снова работать с ней. Несмотря на отчет.

Он измерил расстояние от стоянки до канавы. Около трехсот метров. Местом встречи могло быть старое здание Музея Эцель, освещаемое и ночью. Илана попросила его посмотреть место преступления, и он посмотрел. И вроде как все увидел. Постепенно инспектор укладывал в голове историю нападения. Пока офицер из бригады криминалистов осторожно водил его по этому месту, он черной ручкой записывал кое-какие детали в своем блокноте.

Глыба, которой Хаву Коэн шмякнули по голове, была найдена рядом с ней, в канаве, и передана в лабораторию. Она весила четыре килограмма. Место, где лежала Хава, видимо, и было тем местом, где на нее напали. На камнях, лежавших на дне канавы, виднелись пятна крови – и никаких признаков того, что женщину перетаскивали. На двух пятнах крови следователи обнаружили частичные отпечатки обуви и понадеялись, что они не принадлежат ни одному из нашедших ее суданцев. Тряпичный мешок, который она вынесла из машины, исчез.