будто растворяющиеся на глазах. Она была той, кто дал ему жизнь, она же – его последним пристанищем после смерти.

Пока один гений во Франции пытался найти утешение в живописи, другой в Америке пытался найти его в своих корнях.

«Меня забрали из моей маленькой деревни, когда мне было пять лет, но все мои жизненные воспоминания относятся к этим первым годам», – писал Аршил Горки. – Это были дни, когда я вкушал запах хлеба, впервые увидел свой красный мак, луну. С тех пор мои воспоминания превратились в иконопись, формы и даже цвета; жернов, красная земля, желтое пшеничное поле, абрикосы».

Американский художник армянского происхождения Аршил Горки по праву считается ярчайшим представителем сюрреализма и основателем абстрактного экспрессионизма, течения, которое было первым аутентичным порождением американского мира искусства.

Всю жизнь Востаника Адояна, взявшего псевдоним, отсылающий к писателю Максиму Горькому, можно назвать одной сплошной трагедией.

Он родился в 1904 году в армянской семье в деревне Хорком, что была в составе Османской империи. В 1915 году, спасаясь от геноцида армян, он вместе с семьей бежал в Российскую Империю, где от голода умерла его мать.

Эмигрировав в США к отцу, Востаник открыл для себя страну, полную молодых людей, желающих творить и созидать. Однако источником его вдохновения была далеко не прогрессирующая держава, утопающая в технических новшествах, а маленький клочок земли, оставшийся от того, что мастер звал Родиной.

«Как я люблю нашу землю, как я скучаю по нашей любимой родине… я постоянно переполнен красотами нашего Хоргома и Вана. Наша бессмертная армянская страна, ее горы, соленые белые берега озера Ван, любимые равнины и животные… Мы часть нашей родины, злыми бурями заброшены далеко… Я мечтаю о нашей родине, и как будто армянский вековой дух двигает моей рукой – создавать силуэты садов Хоргома, пшеничных полей и огородов. Наша прекрасная Армения, которую мы потеряли и которую я обрету в своем искусстве».

Как известно, Родина и мать – два понятия, которые идут рука об руку. Как земля, что вынужден он был оставить, была для него источником сил для творчества, так и мать и ее образ были подобны иконе, отпечатанной на сердце.

Именно на икону или церковную фреску по композиции и цветовой гамме похожа картина «Художник и его мать». И это не случайно, ведь погибшая была дочерью священника, а маленький Востаник рос в окружении христианских древностей.

Женщина, изображенная в фас, как и полагается святой, смотрит на нас отрешенным взглядом, будто из мира, который не доступен земным жителям. В ней есть все – и покорность, и смирение, и готовность нести свой крест, каким бы он ни был. При этом ее руки будто стерты, а тело наполнено белым цветом, что создает ощущение, будто она вот-вот исчезнет, и мальчик останется один.

Аршил Горки сумел стать путеводной звездой для целого поколения художников, вставших на новый путь исследования мира с помощью красок и их силы, однако так и не сумел найти ту опору, которую потерял, будучи мальчиком из армянской деревни.

ХХ век – век образов. Век, который перевернул мир с ног на голову, поменял значения символов и возвел на пьедестал идею.

Паук, ассоциировавшихся у нас со страхом, опасностью или на крайний случай, с ткачеством, вдруг стал символом… материнства. Сделал он это с легкой руки гениального скульптора, Луизы Буржуа и серии ее ваяний, называющихся «Мама». Шесть огромных пауков и множество более миниатюрных, с лапами, уверенно стоящими на земле и «корзинкой» с яйцами под брюхом, материал которых явно выбран не случайно. Металл прочен, но гибок.

«Это – ода моей матери. Она была моим лучшим другом. Подобно паукам, она ткала. У моих родных было собственное дело: они занимались реставрацией гобеленов, и мать руководила мастерской. Как и пауки, моя мать была умна. Пауки дружелюбны и едят комаров. Мы знаем, что комары переносят болезни, за это их не любят. То есть пауки полезны, они нас защищают. Такой была и моя мать».

У Буржуа было сложное детство из-за пережитого унижения от отца, его постоянных измена матери и размышлений о несправедливости. В своем творчестве она раскрыла все боли, метания и терзающие мысли, связанные с обидой, сложностью роли женщины в семье, и, конечно, она не смогла пройти мимо глубокой привязанности к матери. Интересно, что Луиза Буржуа не сделала образ матери смиренным или полным святости, подобно тем, что мы рассмотрели раньше, и даже не попыталась дать отсылок к внешности или индивидуальным чертам характера. Луиза создала нечто большее – она сотворила новый язык символов, передав матери, не менее отражающие суть роли: трудолюбие, заботу о потомстве, умение защитить себя и своих детей.

«Мама», Луиза Буржуа, 1999 г.

Матери художников – тема бездонная. Некоторые из них стали катализатором в принятии решении о выборе призвания, кто-то невольно стали источником сил для творчества, а кто-то – просто подарили жизнь. Так или иначе, именно матери зачастую становились тем первым родником, живительной силой которого юные мастера питали почву для выращивания зерен своего таланта.

Ведь кто научит мужчину чувствовать, как не та, что носила его под сердцем?

Рождение и смерть

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Анна Ахматова

В западной культуре принято считать рождение – началом, а смерть – концом. Однако, что служит импульсом к тому, чтобы что-то началось, и почему все в мире имеет свой конец?

«Благовещение», Сандро Боттичелли, 1490 г. / Галерея Уффици, Флоренция

«Благовещение» Сандро Боттичелли – одно из самых любопытных воплощений библейского сюжета.

Как и положено, архангел Гавриил явился к Деве Марии, чтобы сообщить новость о том, что у нее будет ребенок и будет он сыном Божьим.

Это стало первой благой вестью для человечества после его грехопадения. Если считать, что до Мадонны все женщины, начиная от Евы, были прокляты на то, чтобы рожать детей в муках, то Мария слышит: «Благословенна ты».

Считается, что будущая мать Иисуса Христа сама дала согласие, ведь без ее веры план остался бы не осуществленным. Однако, если обратить внимание на то, как Сандро Боттичелли изображает эту сцену, мы заметим один нюанс – сомнение Марии в своем решении или даже отрицание этой роли?

Церковное предание говорит, что Дева Мария в