Матвей влетел с криком «Кия», Аня застучала по плечу Саши флейтой, а я резко переместилась в мягкие объятия продюсера, который меня оттаскивал из эпицентра взрыва… хотя меня никто и не удерживал. Александр просто опешил:

– Вы что творите, ироды?

– Спасаем тебя от гадюки Лаолиной! – пояснила Лариса. – Ты разве не знал, сколько времени она к тебе клинья подбивала? Правда думаешь, что она после этого с тебя бы слезла? Хотя и так не слезет…

– Да я и не собирался трогать Светлану, – он зачем-то оправдывался.

Андрей его утешающе похлопал по плечу:

– Да-да, верим.

Но Саша смотрел на меня с наивным ожиданием дополнительных объяснений. Так ему все было непонятно:

– Кристина, так вы… из-за работы?

– Не из-за работы, а по дружбе, – придумала я самое подходящее слово. – Сомневаюсь, что мне за этот героизм заплатят.

– Не заплачу, понятное дело, – шептал в ухо Егор Михайлович. – Но пойдем, моя любимая сотрудница, коньячка теперь вмажем.

В общем, концерт прошел великолепно. И совсем без эксцессов, что на лайвах, как мне объяснили, практически не случается. Только Александр так и смотрел в пространство с полной растерянностью во взгляде. Рабочая программа, наверное, закоротила, и теперь надо дать ему время, чтобы перезапуститься.

Вляпался ты, Санька, по самые гланды вляпался.

Через полчаса после ошеломляющего осознания я обвинил во всем Егора Михайловича. Он так активно каркал в эту сторону, что рано или поздно докаркался бы. И как сделать запретный плод сладким? Правильно – для начала его настрого запретить.

Еще через полчаса я перестал клясть продюсера. Кажется, он во всем виноват, но не в этой ситуации. Мне же сразу Кристина в глаз попала, не выковыряешь. Я как в ее машину сел, так будто свежего воздуха глотнул, с тех пор меня просто медленно накрывало. А иначе какое бы мне было дело до ее губ и едва заметных веснушек, почему я готов был пойти на любые аферы, лишь бы приковать ее намертво к своей жизни? Просто не задумывался, не особенно анализировал, а теперь накрыло окончательно – она сама виновата, спровоцировала своим недопоцелуем, как если бы вторую точку над ё наконец-то впечатала. Без этого подлого маневра я бы еще месяца два мариновался в спокойных буднях, не предполагая, что мне конец.

Весь этот час вокруг происходила какая-то шумиха: мы ехали, кричали, поздравляли, очнулся я в гостинице, немного удивился, что уже принял душ, но покоя не нашел. Оказывается, в моем номере все и договорились собраться – слышал от кого-то, что я сам же и пригласил. А, у меня же и номер самый большой, и, соответственно, бар нехилый. Компания уже разгулялась не на шутку, фиг теперь выгонишь. А мне тут как раз подумать бы не мешало. Эти довольные бухарики ведь и Кристину сюда притащили, разместились все в гостиной, еще и танцы организуют. Мне на ее танцы только и осталось посмотреть, чтобы крыша просвистела мимо.

Так, Саш, спокойно, ты ведешь себя подозрительно! А если некий толстый шпион заподозрит то, что на самом деле происходит, то не будет у тебя больше ни Кристины, ни ее пьяных танцев. И все почему-то странно на меня поглядывают, глаза бы им не перекосило. А-а, ну точно же: по их мнению, меня, сумасшедшего постконцертного извращенца, вырвали из рук Светланы, а другой конфеты так и не дали. Но я не лечу топтать первую встречную, а торчу здесь немного шатающимся счастливым соловьем. Это недопонимание между мной и знакомым коллективом как раз можно исправить.

В номер уже доставили закуски, девчонки накрывали на стол, Егор Михайлович орал на кого-то по телефону, а Матвей открывал шампанское. Удачный момент. Я подошел к Ане сзади, схватил за руку и потащил за собой.

– Куда? – взвизгнула она с небольшим опозданием.

– В спальню, минут на двадцать!

– Не-не! Я не пойду! – бэк-вокалистка выглядела по-настоящему испуганной. Кем они тут меня вообще считают?!

– Пойдешь! Ты мне должна хотя бы за то, что в самолете все мои тайны слила.

– А, вот ты о чем? Так ведь не все же…

Я втолкнул ее в комнату, быстро захлопнул дверь, запирая на ключ.

– Э, Саш, ау! – закричала Аня. – Я не хочу быть уволенной за пять минут твоего удовольствия! Выпусти!

– Ложись на кровать и лежи, Ань. А мне надо подумать.

– И можно не раздеваться?

– Я на этом даже настаиваю.

Она выдохнула и плюхнулась спиной на пружинистую постель. Но самоконтроль не потеряла:

– Саш, я правильно понимаю, что мы тут с тобой типа спим? Потому что именно так все и подумают – я их как себя знаю!

– Правильно. И только посмей потом признаться, что ничего не было. А пока помолчи, я не могу собраться с мыслями.

Это какая же женщина после такой просьбы сразу затыкается?

– Саш, а Егор Михайлович все равно меня уволит – было, не было, ему перпендикулярно.

– Не уволит, – заверил я. – Главное, ты на меня после влюбленными глазами не смотри. Один раз Михалыч всем фору дает. У него какой-то бзик на том, что любовь начинается именно со второго раза – никак не раньше.

– Эм, ну как скажешь… Саш, а чего так? Ты сегодня действительно сам на себя не похож. Мы-то уже привыкли, что ты обычно после шоу зверь зверем, а тут тихий. Не приболел?

– Да нет, просто не хочу. А тебя затащил, чтобы меня остальные не долбали, не приболел ли я. Помолчи, пожалуйста, я все еще пытаюсь подумать.

Аня выдержала минуты три, я даже на это не надеялся. Зато потом зашептала с растущим ужасом:

– Са-аш, а у тебя что, уже проблемы в этой сфере начались, да? Неудивительно с твоей-то жизнью! Такой молодой, тебе еще жить да жить, а уже истратился! – она вскинула руки, всерьез начиная меня жалеть. – А ведь я еще подумала, что мы Кристину как-то запросто отбили, и ты даже никому пинка вслед не выписал. Во-от она причина-то в чем… износ основного оборудования, совсем ты его не щадил…

Что. Она. Несет?! Она сейчас меня прямо в глаза импотентом назвала? Ну так за такое я могу не только пинка выписать! Да чтобы я подобное оскорбление так запросто перенес?!

– Да, – кое-как удалось это крякнуть. – Только никому не говори, у меня образ.

– Я – могила! – поклялась она, и уже по глазам стало ясно, что никому не расскажет. Кроме Ларисы, конечно, они же лучшие подруги. А Лариса – Матвею, втроем ржать над моей проблемой куда веселее, чем вдвоем. Короче, уже к утреннему рейсу вся команда будет считать меня импотентом. Вот это я дожил.

Ладно, потом с этим разберусь, у меня есть катастрофа серьезнее. Но девушка никак не могла уняться:

– Саш, а что, вообще никак? И давно?

Я подошел к ней, сел за спину, схватил, прижал спиной к себе и закрыл рот ладонью. Аня потрепыхалась немного, не смогла вырваться и наконец засопела мне в руку обиженно. Здравствуй, долгожданная тишина!