Шрифт:
Интервал:
Закладка:
_____
Утром я с моей няней выносим мужа в кресле на веранду. Когда холодно, я плотно укрываю его верблюжьим одеялом. Подарок крымских татар. Когда же холод подходит к веранде вплотную, я ложусь на краешек кресла и грею мужа. Моего смелого, страстного мужчину, который не может понимать, что я одна. Что тоскую.
А может, все не так. Он понимает. И говорит мне, что слышит мои стихи. Узнает мою боль. Чувствует мою тоску. И ещё тихонько просит не бросать его.
Так просят тяжело заболевшие собаки, когда их отвозят в ветлечебницу. Уже навсегда.
_____
Я обещала любимому, что не оставлю его. И это нас обоих успокаивает.
И ладно, что стихи мои ты не читаешь. Но они звучат в нас и порой мне кажется, что ты, как прежде, в другой жизни, улыбаешься, когда мне удалось. Нет, не хвалишь. Просто улыбаешься.
_____
Я хорошо знаю, как это происходит. Неожиданно, то в разговоре, то за чашкой кофе, то ночью. Когда я иду проверить, спит ли мой муж. Мой ребенок. Мой возлюбленный.
И вот оно накатывает. Дрожит душа.
И я снова пишу.
Если это ночь и муж спит, я шепчу ему стих. Он не просыпается. Но и не отпускает мою руку. Так мы и засыпаем иногда. Я на полу у его постели.
Но рук мы не отпускаем.
4/I—2014
Короткий рассказ
19–20 апреля 2014
Антони. Франция
1. Ну, хорошо, давайте ещё раз и бодрее, – устало произнес управляющий, сидящий на низкой скамеечке у бронзовых ворот. Шестеро пожилых мужчин подравнялись, армянской внешности человек взмахнул рукой и все хором запели:
– Сталин – наша слава боевая…
Сталин – нашей юности полет…
– Теперь хорошо, – произнес управляющий. Можете входить – и бронзовые двери приоткрылись.
«Добро пожаловать в ад» – было написано над входом.
2. Маменька, душечка, ну скажите мне правду. Что Вы прошептали, когда стояли под венцом.
Дама вздохнула.
– Ладно, слушай: Боже мой, ведь этот срок пожизненный. – Дама вздохнула. – осторожно, не мни фату, уже машина сигналит.
3. В нашем дворе рос дуб. Он был замечательный. Бабки во дворе говорили, что дуб этот помнил и Пушкина, и Грибоедова, и Ахматову, и Солженицына. Мы же знали этот дуб с иных позиций. Просто у каждого мальчика нашего двора первый в жизни поцелуй происходил у дуба.
К нему я привел свою юную жену-француженку. Она просто таки бежала к дубу. Была причина. В нашем дворе жил великий поэт СССР, а потом – России, лауреат всего и награжденец всем. Француженка моя его стихи знала и задыхаясь от волнения спрашивала:
– Вольёдя, он и вправду может выйти?
– Да, шери, – отвечал я. – Около дуба он всегда прогуливается по вечерам.
Я не договорил, увидев изумленное лицо моей юной супруги. Из-за дуба выходил наш поэт всех народов России, застегивая штаны.
4. Боль в ногах, избитых о камни, была невыносима. В каком-то мареве увидел он глиняную, вперемежку с камнями, хибару. И шагнул через порог. Очнулся очевидно через сутки.
– Спасибо тебе, женщина, – сказал мужчина, одевая сандалии поверх перевязанных ног. – Как зовут тебя?
– Мария, – ответила девушка.
– Откуда ты?
– Да я здесь и живу. Почитай, с рождения. Мы все из Магдалы.
– Ну, спасибо тебе, Мария из Магдалы, – улыбнулся мужчина. Прощай.
– Прощай. Да ты-то кто?
– Я? – Мужчина помедлил. – Я Исус из Назарета, – ответил он и шагнул в зной.
5. – Дай и ему пить, – хрипло сказал привязанный ко 2-му кресту. И повернул голову в сторону товарища. Глаза заплыли от зноя и ничего почти не видели, но все же он почувствовал – его обманули – губку с водой к первому кресту не дали.
– Зачем обманываешь, – хрипло крикнул на втором кресте. Обещали всем равную смерть.
Веревки жгли запястья и локти.
В дверь постучали. Секретарь испуганно заглянул.
– Уже пришли, – прошептал он.
– Пусть войдут, – ответил мужчина.
В кабинет вошли двое рослых молодых людей.
– Ну, давай, подписывай дарственную на фабрику и катись, – сказал старший.
– Но мы ведь договаривались о равных долях, – хрипло проговорил директор.
– Когда это было-то? Подписывай и катись. Покуда жив.
– Ну что ж, не хотите равные доли – все получим равную смерть, – сказал директор и выдернул из гранаты чеку.
6. Мне иногда хочется просто зайти к друзьям, сесть с ними за кухонный стол, выпить водку – запить пивом и обсудить все: мерзкую погоду, президента, Израиль, друзей, жен друзей, футбол, США, царя Соломона, царицу Савскую, Агарь, и многое, многое. И хочется, чтобы стучал дождь по карнизу окна.
Я подхожу к двери друзей, ставлю у стенки косу, откидываю капюшон и… не звоню.
Я вспомнила – кто я.
7. День сложился удачно. Можно сказать – счастливо. Он давно располагается возле метро Порт Рояль. Здесь тихо и никто не мешает наслаждаться травой, цветами в свое удовольствие. Сегодня удовольствие было в полной мере: у «Данфер Рошро» он нашел Taboulé aux 5 légumes, банку с овощами, почти не начатую. А чуть дальше – остатки креветочек в пакете с соусом пуавр. Вот и наслаждение. Он про себя хихикал. Полное наслаждение он испытывал по сути только два раза в жизни: когда женился и обладал Эдитой. И второй – когда сбежал от Эдитки и жил под мостом. Где ему никто не мешал, а «коллеги» его относились с большим интересом. Ибо видеть человека, погруженного в свои мысли весь день и ночь, и обходившегося без доброго бордо – это не часто.
А сегодня вообще именины сердца. Во-первых, Пасха и он получил от сердобольной дамы почти целый кулич.
Во-вторых, он нашел у помойки старую, грязную и засаленную газету «Гардиан», где внятно было сказано, что теорема Пуанкаре доказана русским чудаком, который теперь прячется от бандитов где-то на краю земли, в Петербурге. Призовой фонд – 1 000 000 долларов. Газета была года 2010. Вот этому-то он и смеялся.
Поев и свернув всю нехитрую снедь, он завернулся в одеяло, приткнулся к стенке и задремал, счастливо улыбаясь.
Никто не знал, что на животе, под трусами у него лежит тонкая тетрадка с задачкой Пуанкаре по топологии. Она решена им ещё 9 лет назад до опубликования сенсации в «Гардиан».
– Идиоты, – думал он и счастливо задремывал.
День сегодня проходил покойно и счастливо.
8. Инна шла из