важнее денег, Дмитрий Иванович. Даже таких больших, какие… хранит твой брат.

Лёша сощурил правый глаз. Поднёс сигарету к губам, затянулся, задержал дыхание. Выпустил дым через нос. Он не спускал с меня глаз: смотрел на меня сквозь повисшую над столом дымовую завесу.

Я снова взглянул на фотографию директора Нижнерыбинского металлургического завода. Вспомнил: в прошлой жизни я видел этого мужчину с десяток раз. Но лично с ним так и не познакомился.

— Понятно, — сказал я.

Спрятал фотографию Зинченко и страницу из блокнота в конверт, положил конверт на край стола. Взглянул на ветви яблони за окном. Усмехнулся и покачал головой.

Повторил:

— Теперь понимаю.

Соколовский ткнул сигаретой в пепельницу — в воздухе над столом закружили светло-серые чешуйки.

— Вот тебе и конкретика, Дмитрий Иванович, — сказал Лёша. — Что скажешь? С Васей Седым ты управился быстро и умело. На этот раз мне нужно, чтобы с Зинченко тоже произошёл несчастный случай. Такой, чтобы ни одна собака за заподозрила убийство. Сгодится и самоубийство. Но это уже на твоё усмотрение. Лишь бы меня с этим событием ничего не связывало.

Соколовский кашлянул, нервно затушил сигарету. Стряхнул со своих пальцев пепел.

— Если тебе для этого дела понадобится моя помощь, — сказал он, — обращайся. Либо напрямую ко мне, только не по телефону. Либо к Роману Андреевичу.

Лёша кивнул головой — указал на Кислого. Рома Кислый переступил с ноги на ногу, посмотрел на меня сверху вниз.

Я показал рукой на пачку «Marlboro», сказал:

— Угости сигаретой, Алексей Михайлович.

Соколовский подтолкнул пачку в мою сторону. Я привстал со стула, левой рукой вынул сигарету и повертел её между пальцев.

Правой рукой я придвинул к себе хрустальную пепельницу.

— Зажигалку, — произнёс я.

Посмотрел при этом не на Соколовского — взглянул на лицо Ромы Кислого. Стиснул в руке край пепельницы, выпрямился. Без замаха ударил пепельницей Кислого в прикрытый вторым подбородком кадык. В воздух взметнулось облако сигаретного пепла. Кислый крякнул, схватился за горло. Я снова махнул рукой, разжал пальцы: метнул пепельницу в голову Соколовскому. Рукой опёрся о столешницу, прыгнул. Увидел, как хрустальный снаряд угодил Лёше в лоб.

Соколовский дёрнулся. Шумно выдохнул. Его голова ударилась затылком о спинку кресла. Пепельница отскочила от неё. Но упала она на пол уже после того, как я перепрыгнул через стол. Я схватил Соколовского за руку: за ту самую, которой он всё же вынул из ящика стола пистолет. Отобрал у Лёши оружие. Пальцем я сдвинул на Лёшином ПМ флажок предохранителя. Повернулся к хрипевшему Кислому. Направил ствол пистолета на его грудь и выстрелил Кислому в сердце.

Глава 10

Выстрел из пистолета Макарова прозвучал в кабинете Лёши Соколовского непривычно громко. Рома Кислый посмотрел мне в лицо. В его взгляде я заметил обиду. Взгляд Кислого помутился. Ромины ноги подогнулись. Кислый обмяк и повалился на пол. После выстрела из ПМ звук его падения громким мне не показался. Я схватил сидевшего в кресле Соколовского за волосы. Поднёс к его виску ствол пистолета. Увидел, как из рассечения на Лёшином лбу выступила капля крови и скользнула между бровями к переносице.

Я наклонился к Лёшиному уху и сказал:

— Сиди спокойно, Соколовский. Расслабься. Сегодня я пришёл не по твою душу.

Окинул взглядом комнату. Отметил, что к запаху витавшего в кабинете табачного дыма добавился кисловатый запашок сгоревшего пороха. Увидел, что над письменным столом кружил сигаретный пепел. Заметил, что пепельница укатилась под стол. Окурки замерли на столешнице — два угодили в кофейную чашку. Упал на ковёр и конверт с фотографией директора Нижнерыбинского металлургического завода. Он сейчас лежал на полу рядом с лужицей крови, которая уже появилась около тела Ромы Кислого.

— Сколько человек в доме? — спросил я. — Один около ворот. Сколько ещё?

Прикоснулся стволом к Лёшиному виску.

— Двое, — сказал Соколовский.

Он дёрнул головой, но я за волосы удержал её около пистолета. Капля крови пробежала по Лёшиному лицу. Следом за ней скользнула ещё одна. Из раны на лбу Соколовского тут же выглянула третья. Облако из пепла улеглось на столешницу и на ковёр. С десяток чешуек приземлились на Лёшин халат. Соколовский замер, чуть запрокинув голову. На его шее, под дулом пистолета, вздрагивала жилка. Я выпустил из руки Лёшины волосы. Сдвинул большим пальцем предохранитель. Заметил, что Соколовский вздрогнул.

— Не нервничай, Лёша, — сказал я. — И людям своим скажи, что всё в порядке. Когда они сюда явятся.

Я убрал пистолет за спину, сунул его за пояс. Стряхнул с рукавов рубашки пепел. Отошёл к окну.

Лёша развернул кресло.

Я взглянул на его окровавленное лицо, сказал:

— У тебя здесь есть аптечка?

Соколовский мазнул рукой по подбородку, посмотрел на свою ладонь — там остался кровавый след.

— Ты с ума сошёл, Рыков? — спросил он.

Вскинул на меня глаза.

— Понимаешь, что я с тобой сделаю? — сказал Соколовский. — С твоим братом ментом тоже…

— Ты будешь сидеть тихо и молчать в тряпочку, Алексей Михайлович, — заявил я. — Залатаешь царапину на своём лбу, когда выпроводишь отсюда своих людей. Затем выслушаешь меня. И сделаешь всё то, что я тебе скажу.

Я убрал руки за спину. Кивнул — указал на дверь, из-за которой уже доносился грохот шагов. В кабинет, словно по моей команде, вломились двое молодых мужчин (привратника с ними не было). Они замерли у порога. Сощурились от яркого света, что светил им в лица из окна. Взглянули на Соколовского. Посмотрели на меня. Скрестили свои взгляды на спине мёртвого Ромы Кислого. Я не увидел у них в руках оружия. А их кулаки меня не впечатлили. Заметил, как нахмурил брови Соколовский.

— Пошли вон отсюда! — рявкнул Лёша.

Мужчины дёрнулись.

— Но…

— Вон отсюда! — повторно крикнул Соколовский.

Он вскинул руку, испачканными в крови пальцами указал на дверь.

И уже спокойно добавил:

— Я позвоню, когда понадобитесь. Что непонятного? Закройте дверь.

Мужчины синхронно кивнули головами.

— Конечно, Алексей Михайлович, — произнёс тот, что уже подавал голос.

Парочка попятилась к выходу. Они столкнулись плечами в дверном проёме. Всё же протиснулись в коридор. Мазнули по кабинету любопытными взглядами. Захлопнули дверь. Лёша вынул из кармана носовой платок, размазал по лицу кровавые капли, прижал платок к рассечению на лбу. Он опустил глаза на Рому Кислого. И тут же посмотрел на меня. Я прошёл мимо стола,