Самолеты прошли над головами — был слышен их рев. Дождь прекратился полчаса назад, разошлись облака — и это было на руку зенитчикам! Люди попрятались, никто не высовывался, хотя вряд ли их могли заметить с такой высоты. А вот теперь можно было бить вдогонку. Дичь попалась в капкан! Отметки на экране были явственные и даже какие-то выпуклые. Захватить цель — дело привычное, удержать — тоже сноровка позволяла. Выстрел одиночной ракетой! Она ушла по почти отвесной траектории и через сорок секунд перерубила хвост «Фантома». Пропала отметка с экрана. Первый — пошел! «Фантом» завалился на правое крыло, проделал какую-то бесформенную «бочку» и камнем полетел вниз. Раскрылся купол парашюта — да и бес с ним, найдется, кому отловить. Отряд не заметил потери бойца, самолеты летели строем. Вторая ракета сорвалась с установки — и снова попадание! Помехи отсутствовали, стервятников расстреливали, как на стрельбище. «Фантом» провалился в воздушную яму, загорелся. Остальные поняли, что по ним стреляют, но откуда? Заниматься маневрами не осталось времени — тогда пришлось бы отказаться от выполнения задачи. Самолеты снижались, и ложные позиции пилоты могли уже видеть невооруженным глазом. На этот раз не пожалели две ракеты. Третий самолет отвалил от строя, стал выписывать кренделя в светлеющем небе.

— Что, приятели, не научились стрелять задним местом? — злорадно засмеялся Газарян.

Глухой удар потряс землю. Сбитый самолет свалился где-то неподалеку, в джунглях. Армен непроизвольно втянул голову в плечи, как-то опасливо глянул на командира.

— Что, уже не так весело? — засмеялся Раевский. — На кого бог пошлет, как говорится…

Уцелевшие самолеты снизились, посыпались бомбы на заранее выявленные «позиции». Над участком местности площадью в пятнадцать гектаров встала стена огня. Горело все, что там находилось. Летели в небо вырванные с мясом деревья, бревна для подпорки отвесов в убежищах. Бомбы накрыли живописную «ванну молодости» с ее горячими источниками. Очень хотелось надеяться, что жителей деревни успели эвакуировать…

Уцелевшие самолеты встретил кинжальный огонь замаскированных в отдалении зенитных батарей. Это стало еще одной неожиданностью. В брюхе головного «Фантома» образовалась черная дыра, откуда вырвалось пламя. Машина упала на крыло — такое ощущение, что ее сносило ветром на джунгли. Два последних самолета прорвались сквозь огонь зениток и стали стремительно набирать высоту.

— Товарищ майор, смотрите, они опять на экране! — спохватился Газарян. — Высота три шестьсот! Мы можем сбить одного!

— Приготовиться к стрельбе!

Летчики расслабились, они не знали, что еще не покинули зону поражения. Отбомбившиеся самолеты набирали высоту, шли к морю, чтобы там развернуться и отправиться вдоль побережья. В текущей «обойме» остались две ракеты. И снова майор не пожалел обе — моветон оставлять после боя неиспользованную пусковую установку. Очередь из двух десятиметровых зарядов понеслась вдогонку улетающему самолету. Тряслись руки, дрожали пальцы, когда Андрей удерживал ракету в полете — словно на своих плечах в небо тащил и направлял, куда нужно! Пусть не судят пианиста, он играет, как может… От усталости немели пальцы, он их почти не чувствовал. А когда произошел контакт двух железных штуковин и пропала отметка на рябящем экране, в облегчении откинулся. Пот хлестал, как из дырявого корыта, вспотели даже уши, испарина текла в ушные раковины. Он не видел, как самолет загорелся в воздухе, какое-то время летел по маршруту, таща за собой шлейф дыма, затем началось неконтролируемое падение. Утробно заурчал помощник: знай наших…

— Я не понимаю, когда в этом железном гробу начнет работать вентилятор, калорифер, кондиционер или что там еще? — прохрипел Раевский.

— Не поверите, товарищ майор, — засмеялся Газарян, — все вентиляторы на станции работают как проклятые, исправно перемешивают горячий воздух. А что, товарищ майор, пять сбитых «Фантомов» из шести возможных — нормальный результат, нет?

Лишь один счастливчик вырвался из огненного кольца. Он покинул зону поражения, растаял в дымке. «Жалко, что ушел», — подумал Андрей с нервным смешком.

— Ну все, — пробормотал Газарян, — сейчас прибегут люди, будут поздравлять, на руках носить. Как думаете, товарищ майор, сколько нужно вьетнамцев, чтобы подбросить вас в воздух и не сломать позвоночник?

Радость была бурная, в воздух летели даже шлепанцы. «Как вы им всыпали, товарищ майор! — радовался светловолосый ефрейтор Верещагин. — Больше не прилетят, побоятся! А если прилетят, мы им так шею намылим, что маму родную забудут!» Эх, устами бы этих младенцев… Смеялся сержант Сабуров: «Не обращайте внимания, товарищ майор, какой же Верещагин не любит батальных сцен?» Снова последовал приказ о передислокации — нельзя находиться на одном месте. «Ну все, началась кочевая жизнь», — вздыхали офицеры. По накалу страстей это был самый безумный день. Колонна тащилась через джунгли на юго-запад, ее полностью закрыла бурная тропическая растительность. А из тех мест, которые оставили, доносились раскаты грома, в небе кружили бомбардировщики. На этот раз не успели оборудовать ложные позиции, уходили в спешке. «Ну их к чертовой маме, эти ложные позиции, — только людей зазря заставлять работать, — высказался капитан Романчук. У мужика от напряжения лопнули сосуды в глазах, это смотрелось жутковато. — Встанем в чистом поле, развернемся — и черта с два, они по ним ударят, ибо умные, решат, что это снова ложные позиции».

В текущей неразберихе эта шутка вполне могла стать правдой. Но эксплуатация «СА‐75» требовала искусной маскировки. Подразделение уходило дальше, через час опять развернулось, используя складки местности. О пятнадцати гектарах речь уже не шла, использовали минимальное пространство. В стороне осталась деревня, войска здесь не стояли, но приказ был неумолим: развернуться именно в этом квадрате. Из группы СВС поступило подтверждение: слушайте вьетнамских друзей, товарищ майор, они плохого не посоветуют. Пусковые установки были заряжены, но дополнительные боеприпасы отсутствовали. Обещали подвезти, но что-то не было. Хлынул дождь, раскисли дороги, и через два часа подразделение оказалось отрезанным от мира. Все это окончательно разонравилось, но работу выполняли. Едва ливень закончился, все снова находились на своих местах, трудились в поте лица. И снова сработала засадная тактика! Американцам и в голову не приходило, что советские ЗРК заберутся в такую глушь. Ведь здесь отсутствовали важные военные объекты. Здесь даже захудалых объектов не было! Комплексы работали только на прием, засечь их присутствие в радиопространстве было невозможно. Под крыльями самолетов расплывалось безбрежное море зелени с редкими вкраплениями открытых участков. Огонь открыли внезапно, когда стая «сто пятых» прошла мимо, держа курс… да глубоко плевать, куда она держала курс! Снова били вдогонку, сеяли панику. Первая ракета проткнула боевой строй, ушла в стратосферу — досадно, но ничего страшного. Обстрел не остался незамеченным, боевой порядок смешался. Зато последующий залп из двух ракет сбил одновременно две машины. Такое тоже случалось, хотя и редко. Пораженная машина завалилась на крыло, а сослуживец шел рядом, не успел среагировать, когда его крыло зацепил товарищ. Самолет пробила сильная дрожь, пилот пытался справиться с управлением, но не удержал свою летучую махину — и, кувыркаясь, она отправилась вслед за первой. Два мощных взрыва потрясли джунгли — сдетонировал весь боезапас. Горящее горючее разлилось по деревьям, и они тлели в стопроцентной влажности, испуская прогорклый дым. Пилоты предпочли не вступать в бой — слишком много неприятностей, сопряженных с разворотом, и ушли на малые высоты. Упустить такую лакомую добычу Раевский не мог, давал команды на пуск, пока позволяла высота. Одна из ракет зацепила заднюю часть фюзеляжа, нарушила герметичность. Все ракеты оказались отстреляны, необходимость присутствия в кабинах отпала. Люди высыпали на улицу, видели, как самолет безуспешно пытается набрать высоту, но его словно придавило к земле. Пилот рискнул сделать разворот, и это отчасти удалось. Он летел обратно на юг, теряя высоту, подрагивая крыльями.