Пробежали еще несколько солдат. Один из них вскинул автомат, выпустил в пространство короткую очередь. Прибежали срочники из соседнего автобуса — вид не самый боевой, в трусах, половина босые, кто-то нес в руках скомканные штаны и рубашку.

— Сабуров, ваши люди все здесь?

— Так точно! — выкрикнул сержант звенящим от волнения голосом. — Только Калинин не знаю где… А, вот он! — добавил он, увидев, как водитель выпрыгнул из кабины, завертелся как ошпаренный — позднее зажигание у парня. — Что происходит, товарищ майор?

Посыпались офицеры из автобуса — невмоготу там сидеть. Одежду тащили с собой, стали быстро облачаться.

— Держи, командир! — Гарин сунул Раевскому брошенные под раскладушку сандалии, шорты и рубашку с короткими рукавами вопиющей гавайской расцветки.

— Ага, спасибо… — Андрей стал лихорадочно одеваться. — Сабуров, уводите людей за пределы лагеря — всех, немедленно! Пусть вьетнамцы разбираются…

— Товарищ майор, может, подсобим нашим братьям? — подал голос Верещагин. — А то как-то некрасиво.

— Уходить, кому сказано! Вы не за тем сюда приехали! Товарищи офицеры, вы тоже. Кыш отсюда!

Приехали действительно не за этим. В обязанности специалистов входила только техническая помощь. Все истории о группах русского спецназа, промышляющих в джунглях и убивающих американских коммандос, были только байками. Им даже оружие не полагалось!

— Мы поняли, товарищ майор, — пробормотал Газарян. — Валим отсюда к той-то маме…

Люди сорвались с места, понеслись в темноту. Становилось жутковато, стрельба не унималась, и было ощущение, что охранники Зуена садились в большую лужу. Сабуров увел своих людей, включая сержанта Калинина и ворчащего Верещагина. Хоть за этих парней не придется трястись.

— Андрей Иванович, это кто, американцы? — выкрикнул Давыдов.

— Не знаю, Саня, как-то слишком нагло для американцев — довольно затяжной рейд они проделали. И не кричат там «по-американски»…

Стрельба усилилась. Как получилось, что офицеры протянули резину? Надеялись, что все закончится, и они вернутся на свои раскладушки? Рядовой состав уже растаял за деревьями, Андрей медленно отступал, остальные тоже не спешили, ориентировались на командира. С подобными вещами еще не сталкивались и поначалу не отнеслись к происходящему серьезно. Ну, проникли какие-то хулиганы, охрана отобьется и всех накажет. Но происходило ровно обратное. Шныряли тени за деревьями, разражались вспышки. За спиной бойцов Народной армии не осталось, все ушли воевать. Расчеты отступили вместе с рядовым составом группы — растеклись по оврагам и балкам. С них ничего не требовали, от безоружных мало толку. Снова гремели взрывы, стонали раненые. Приближались люди — и поди пойми, кто такие. Шальные пули уже свистели над головами. Офицеры бросились бежать — другого выхода не оставалось. Пули стучали по кабине радиолокационной станции, шарахнулся Газарян, свернул за угол, что-то возмущенно крича. Кучка людей выбежала на пустырь, бросилась к ближайшему кустарнику, за которым маячил полуприцеп транспортно-заряжающей машины. Гарин споткнулся, ударился носом. Его подхватили под мышки, потащили по траве. Ноги буксовали, но вскоре заработали, помчались быстрее головы. Люди влетели в балку, заросшую какой-то пряной травой, перевели дыхание. На севере пучками колыхалась растительность, просвечивала ленточка дороги через КПП. Мелькали смутные фигуры среди кустов, вьетнамская тарабарщина мешалась с живописными русскими оборотами.

— Андрей Иванович, вы что-нибудь понимаете? — крикнул Гарин. — Откуда здесь диверсанты? Местные силы разве не обязаны обеспечивать безопасность?

— Вот они и обеспечивают, — поморщился Раевский. — Другое дело, что плохо обеспечивают… Это никакие не американцы, друзья мои. Диверсионная группа южновьетнамских войск — усиленная и хорошо вооруженная. Рядом 17-я параллель с ее ДМЗ, где какая только публика ни шастает, чуть в стороне — Лаос, что вас удивляет? Этих ребят здесь как грязи. Возможно, шли адресно — уничтожить наш комплекс, доставляющий им массу хлопот, или случайно нарвались, направляясь на другой объект…

— Командир, смотри, они сбоку обходят! — обнаружил Давыдов. — Вот, мать честная, и с другой стороны тоже…

Огоньки фонарей плясали по кустам слева и справа. Прямо по курсу шла перестрелка, гремели взрывы, а часть диверсионной группы уже заходила с флангов, чтобы отрезать дорогу противнику. Бесформенные тени скользили в воздухе. Это была не просто маленькая группа, а крупный отряд, предназначенный именно для штурмовых целей!

— Все, уходим! — приказал Андрей, и горстка людей устремилась в темноту. Кто-то запнулся об электрический кабель, чертыхался, путаясь в жилистых переплетениях. Справа прогремел взрыв — снова гранатомет! Люди невольно прижались к земле. Раевский скрипел зубами — ухитрились-таки попасть в переплет! Не хватало, чтобы их тут перестреляли — на чужой, пусть и братской земле! Хороша получится командировка.

Стрельба по курсу пошла на убыль. Но разразилась перестрелка на северной стороне! К рассеянной охране прибыло подкрепление на грузовике — надсадно ревел мотор. Но на территорию комплекса они даже не заехали — противник был уже там. Перестрелка продолжалась недолго. Бойцов армии ДРВ застали врасплох, часть рассеяли, часть уничтожили. Что такое штурмовая винтовка «М‐16», Андрей знал — стреляли именно из них. Ответный огонь из «калашниковых» быстро подавили. Противник действовал нахраписто и умно. Получалось, что людей, оставшихся на базе, уже окружили! Или остались дыры?

— Командир, тебе не кажется, что мы влипли? — выдавил, подползая, Давыдов. — Что делать будем? Не скажу, что мы всякое повидали и жизнь нас к этому готовила, но должны постоять за себя…

Он не договорил. Прямо по курсу снова загремели выстрелы — похоже, небольшой группе удалось вырваться из западни. Тряслись кусты, перекликались люди, вспышки озаряли пространство. Один из голосов показался знакомым. Товарищ Зуен? Группа людей — человек шесть или семь — вывалилась из кустарника. Они пятились, вели огонь из «АКМ» по невидимому врагу. Один упал на колено, схватился за простреленный живот и завалился на бок. Остальные бросились бежать. До них было метров двадцать. Командир что-то прокричал ломающимся, как у подростка, голосом.

— Зуен! — позвал Андрей, поднимая голову. — Это Раевский! Мы здесь!

С перепуга кто-то выстрелил, но промахнулся.

— Товарищ майор, отходите, вы не должны пострадать, мы прикроем! — вскричал вьетнамский командир и начал что-то «лаять» своим людям. Бойцы мялись посреди поляны. Кто-то присел на колено. Другой расставил ноги, вскинул автомат, чтобы встретить врага во всей красе. Но противник не лез на рожон. Это был обученный и эффективный спецназ. Граната, выпущенная из ручного гранатомета, взорвалась посреди поляны, в самой гуще вьетнамских солдат! Уши заложило от грохота, яростная боль расколола черепную коробку. Рядом стонали оглушенные товарищи, кто-то кашлял, выплевывая землю. Вроде все целы, но состояние, конечно, неважное. Взрывом разметало незадачливое войско. Большинство погибло сразу, кто-то стонал, харкал кровью, но быстро затих. Выглянула желтая луна, озарила округу ядовитым светом. Товарищи сохраняли выдержку, все лежали рядом в канаве. Понимали, что лучше не вставать. Большая вероятность, что противник пробежит мимо, и тогда останется время поразмыслить на досуге. Но из кустов никто не появлялся. Перестрелка вспыхнула в стороне, в районе пусковой установки номер три. Там кто-то остался, пытался оказать сопротивление, беспорядочно строчили «калашниковы». За кустами каркали луженые глотки, трещали ветки. Голоса отдалялись — похоже, вся братия устремилась на звуки боя.