Могуты или другого, непонятно. Но у того имеется крутой вервульф, он же высший волколак. Который своим воем обезвреживает всех самый крутых магов, имеющихся в распоряжении Галины. Помню её реакцию, когда она услышала, что я выдерживаю вой. Я для неё ключ к победе. Хотя мне кажется, такая умная и расчётливая женщина должна будет удостовериться в моём даре.

А значит… мне нужно ждать вылазки на какого–нибудь вервульфа.

Но сейчас меня больше волнует другое. Как предупредить лазутчицу Чернавы о готовящейся засаде? Может, девка и не нашла входа в хранилище, тем проще. Однако стоит перестраховаться.

Поэтому я начинаю продумывать свой план, как после отбоя оказаться в пустой библиотеке, где наверняка появится и загадочная особа. И мне желательно найти неприметное трико и закрыть лицо хотя бы частично. На случай, если придётся прорываться открыто.

Ну а пока иду до общаги, цепляюсь глазами за все чёрные женские шевелюры. Ну кто же ты, рисковая девица? Неужели вон та дурнушка с носом коршуна? А может та милая крошка с тупым взглядом? Ну нет! Я представляю свою шпионку красоткой, жгучей чёрненькой бестией, опасной авантюристкой. Почти, как Гайянэ. У той просто вечно грустное или недовольное лицо, тем и отталкивает.

Ой, а вон ту я голой в душе видел. Сиськи она, конечно, нормально собрала, теперь смотрится неплохо.

Машу ей весело. Закатывает свои зелёные глаза. Что за наивное создание.

Про книжку с рунами вспомнил. Мдя, как теперь быть? Мне за неё, похоже, задницу на британский флаг разорвут. Даже Галина, которой я сыночка напоминаю. Может, «мамой» её назвать, приобнять, приласкаться? Это на случай, если сегодня заловят!

На входе в общагу матёрая тётка Ванда посмотрела на меня с подозрением и выпалила:

— Чего разгуливаешь, паладин?

— А чего дерзишь барину? — Огрызнулся. — Барин отчитываться должен?

Покривилась тётка и буркнула с обидой:

— Тебя уж пятеро спросило. Я чего? Секретарь что ли твой?

— И кто, что хотели? — Встрепенулся.

— Из приказной, потом эти… от высочества. Паладины твои обыскались. Благояр наведывался с печальной рожей. Ещё недели не прошло, а без тебя весь свет уже не может.

— Так, а пятый кто?

— Из деревни твоей посыльный приходил. Под дверь письмо кинул тебе.

Поспешил в комнату. И точно! Письмо на полу, перевязанное ниткой без всяких тубусов.

С волнением распатронил записку. А там каллиграфическим почерком:

«Заскочи в Малорыжково на разговор. Ты знаешь кто».

А вот и Чернава объявилась. Помяни чёрта. Только я раньше воскресенья всё равно не смогу вырваться домой. Надеюсь, она об этом знает. Придётся ей пару дней подождать.

Пока я её лазутчицу выручаю.

Чтобы хорошо подготовиться к вылазке отправился к кладовщику Фёдору, который сразу же заартачился:

— Новое трико не положено! Только через полгода по нормам, ваше благородие.

— Серебряник даю.

— Три!

Отдаю почти последнее, держа в уме, что и казна уже трещит по швам. В комнате снарядился, подготовил образ, убрав всё в сумку. Самое щекотливое — это вырезать себе маску из куска трико, зная, что в любой момент может войти та же Морозова и закричать: сынок!

Нет, всё, у меня уже крыша едет. Как на иголках жду ужина.

Трое паладинов вваливаются с криками:

— Там мастер без тебя такой грустный весь день ходит! Ярослав, ну где ты гуляешь?

— Круги наматываю, чтобы задница не обвисла, — отвечаю весело, смеются на это, как идиоты. Беру сумку наперевес и выхожу.

— И зачем на ночь глядя? — Цепляются ребята.

— В библиотеку схожу, на факультатив записался, — выдал им заранее подготовленную версию.

Некоторые смотрят с подозрением, но подробностей не спрашивают, у них мозгов не хватает. По дороге вещают мне, что наш классный с витязем Младом чуть до драки не поспорил, какую магию паладину осваивать лучше.

Кучкой в десять человек шуруем в столовку. Остальные ещё собираются.

В Малом холле Бриллианта перед столовкой стоит маг девятого уровня Златославы и сканирует всех подряд, как робот. Меня увидел, сразу расслабился и приказал:

— Суслов, после ужина к её высочеству.

А хрен там плавал! Нет, мне, конечно же, полезно налаживать связи. Но прежде всего важна жизнь! Только жизнь!

— Простите, мастер, мне предписано в Лекарную на процедуры, я заразился от мертвяков, — ответил ему с ехидной улыбкой, обескураживая.

— Тогда после Лекарной, — выпалил придурок.

— Заразился, говорю! — Заявил нагло, покрутив у виска.

— Эм… — пока бледнолицый перезагружался, я прошмыгнул в зал.

Примыкая к очереди, приметил Ясмину, которая в окружении двоих толстушек со взглядом в прострацию, допивает за столом чай. Похоже, она ещё не отошла от рейда на кладбище. Какая–то загруженная и убитая. Помахал ей, не реагирует. Одна из толстушек пригрозила мне кулаком. А я тут причём⁈ Эй. Показал ей средний палец, замотала головой с укором.

— На Ясмину глаз положил? — Заметил Егорка, самый ушлый из моей группы. — Дело гиблое, поверь. Сколько из–за неё уже драк тут замяли. Только к зиме и успокоились женихи.

— Да, девка видная, — подхватил Емеля, вздыхая. — Родовитая. Отец у неё уважаемый граф, говорят, из Казани.

— Извольте не нести всякую чушь, господа паладины, — бросил впереди стоящий адепт с третьего курса. — У Зориной род хоть и древний, дворянский, да батька её всё состояние проиграл давно. Долги у них бешеные. Вот она и вцепилась в учёбу, потому что бесприданница теперь.

— Так ухажёры же есть, — смеются мои.

— Есть, пока до сватовства дело не дошло. Там любой барин своего сына быстро вразумит.

— А ты откуда знаешь? — Поинтересовался я.

— Извольте на «вы» меня называть, господин паладин, — заважничал адепт. — Я княжич Казанский, а они наши соседи по именью.

Мдя, а что если действительно в нищете живёт? У неё там и карандаши вон кончились…

Пока получал еду по норме, Ясмина с подругами свалили.

Кусок в горло не лезет, кое–как поцедил кашу. И двинул лечиться, прощаясь с ребятами. В Оранжерее, как и ожидалось, адептов тьма. Погуляв минут сорок по дорожкам и потянув тем самым время, я направился к врачихе, когда до закрытия общаг оставалось всего–то минут двадцать.

В назначенном кабинете меня приняла уже другая тётка, которая была в курсе процедур. Но не ожидала увидеть такое молодое изуродованное тело. Пока она охала, да ахала, я заговаривал ей зубы. И в итоге дотянул время до комендантского часа.

—