Через минуту он ускакал… ладно, умчался в закат. Ну, не в закат, день еще. Это не принципиально, ключевое — свалил!!! Как настоящая боевая подруга помахала ему рукой вслед. Лети, лети, дорогой. Все вы такие. Нет, ну, господи, что же мне не везет-то так?

Посмотрела вниз — Ольга Андревна с Сашенькой, разумеется, все это видели. Блин, почему здесь нет другого спуска? Обидно, аж до слез! Опять мне в одиночку справляться с этими гиенами! Служба… Какая, к черту, служба? У воспитателя детского сада?!! Был бы он военным, или в разведке трудился, в секретной, или что там еще по сюжету положено? Так могла бы гордо заявить Смирновым, что мой мужчина генерал, служит родине. Ладно, не генерал, хоть лейтенантик какой. Служба… подгузники менять деткам в элитном доме?

Да что ж…

Пока я с отчаянием придумывала, как спускаться к бывшим родственникам, чтобы еще не расплакаться по дороге, окончательно позволив этим заявить при детях, что опустилась я ниже некуда. Теперь стриптизёров заказываю, чтобы бывшему отомстить. Но, ведь, именно так это и выглядит!!!

От водопада слез, грозившего затопить всю гору, меня спасла Лилька. Дочь уже успела проводить своего кумира и вернуть отобранные у папы санки:

— Мам, не грусти! Костя сказал, что вечером приедет! Ну, в крайнем случае, утром! Мамуля, — дочь прижалась, обняв нерадивую мамашу за ноги, — не расстраивайся, поехали со мной на санках! Сашка нас внизу ждет! Ему Костя велел нас с тобой в ресторан отвезти! Мам… Ну, мамуля… Он ему денег дал. Много-много!

Посмотрела на свою добрую дочку, а потом туда, где несколько минут назад растворился в зимней белизне тот, чьи поцелуи и объятья за эти несколько дней в буквальном смысле изнасиловали мою душу. Как на качелях, честное слово. Туда-сюда. И не знаешь, злиться, ненавидеть, или обожать и ждать.

— Поехали, мамуль? Сашка замерзнет!

Последний аргумент сработал железобетонно. Всхлипнув (это получилось совершенно случайно, вырвалось, я не хотела), прямо в белой шубке, красном платье и сапогах, и с эксклюзивными подделками-серьгами в ушах села на санки, туда же примостилась моя дочь, которую я крепко-крепко обняла, почти так же, как Белявский меня какие-то мгновения назад, оттолкнулась от земли! Мы понеслись с горы, счастливо визжа в два девичьих голоса от страха и восторга! Все же, мужчины — это одно, а дети — это совсем другое. Счастье может быть разным. И оно не устает нам об этом напоминать.

— Мама, мама! Мы тетю задавим! Мама-а-а-а!!!

Я дернула санки в сторону. Лилька была права. Из ниоткуда, у подножья горки именно на нашем пути материализовалась какая-то женщина. Поскольку, она была вся в черном, то это пятно, с позволения сказать, трудно было не заметить даже с большого расстояния. Незнакомка, смотря на нас в упор, даже не подумала сдвинуться в сторону ни на сантиметр. В результате, мы сами отлетели в сторону, а баба с железными нервами, которую мы только что чуть не сбили, так и осталась изображать из себя статую ровно там, где она преградила нам с дочкой дорогу.

Именно, баба! И не надо меня осуждать за резкие слова. Вы представьте себе — несутся на вас санки с двумя людьми, скорость приличная, эта дама стоит преспокойненько и не двигается. Стальные нервы у тетки! Вот, это про нее, я так думаю, говорили, что коня на скаку остановит, избу потушит и починит, бревно на плече, вместо коромысла таскать будет. Дубовое.

Мы с Лилькой, хоть и спасли жизнь несчастной, сами ухнули, благодаря ей, в хороших размеров сугроб, подняв при этом огромный вихрь снежинок в воздух.

— Екатерина Александровна Смирнова? — буквально через секунду, прогрохотало над нами совсем неженское. — Катенька?

Отфыркиваясь и вставая на ноги (дама подала мне руку в черной кожаной перчатке, и мне пришлось за нее ухватиться, потому что встать самостоятельно, в платье и на каблуках получалось проблематично) сказала:

— Спасибо. Да, а откуда вы меня знаете? Вы чья-то…

Думала сказать «мама» и тут до меня дошло, что Катенькой меня называет лишь один человек на земле…

— Меня зовут Крылова Валентина Леонидовна, — сказала женщина-шкаф, — я хорошая знакомая, можно даже сказать, боевая подруга Константина.

Наконец-то выпрямившись и отряхнувшись, внимательно посмотрела на собеседницу. Ничего себе знакомая! Одежда черная, неприметная, на лице ни грамма косметики, еще чуть-чуть и точно можно за мужчину принять. К тому же от нее, как и от Белявского, очень попахивает сигаретами. Возникшие за ее спиной два амбала, тоже в черном, вероятно, были призваны исполнять роль телохранителей. У обоих мужчин были непроницаемые лица, будто бы стеклянные глаза, которые, при этом, такое ощущение, одновременно следили за всем и всеми сразу.

— Очень приятно, — пожала вновь протянутую мне руку. Железная хватка!

Поскольку, она тоже меня разглядывала, мне пришлось первой нарушить паузу:

— У вас какое-то дело ко мне?

— Мда… — словно бы задумавшись о чем-то своем, медленно начала Крылова. — Никакого дела. Приехала познакомиться. Пригласить вас на кофе, к примеру. Поболтать, так, запросто, по-женски.

С сомнением посмотрела в ее бесцветные глаза. По-женски? Что-то меня терзают смутные сомнения, что она вообще в курсе, что это такое «женские разговоры».

— Мы, знаете ли, давно знакомы с Костей. Очень давно. Так давно, что уже почти стали родственниками. Знаете, столько всего вместе прошли, — дама как-то особенно тяжело вздохнула, как будто «столько всего», было как минимум несколько гражданских войн. — Вот. А тут он мне как-то рассказывает, что влюбился, наконец! Ох, прохвост, этот Белявский! Влюбился, жениться собирается, а меня с невестой познакомить?

— Мам! — Сашка подоспел как нельзя кстати, иначе бы его мама, не успев оправиться после падения в сугроб, отправилась бы в него уже во второй раз, но теперь в бессознательном состоянии! — Ну, где вы там? Поехали обедать, я Косте обещал вас с Лилькой в ресторан отвезти!

— В рестора-а-ан? — усмехнулась знакомая Белявского. — Так это же хорошо, Александр, да?

— Да, — кивнул мой сын вежливо и, как и его мама минуту назад, пожал протянутую руку крупногабаритной незнакомки. — А вы кто?

— Я, — Валентина Леонидовна мельком посмотрев на меня, беззаботно сказала, — знакомая Константина. Добрая. Валентиной меня зовут. Так, поедемте вместе, я на машине, подвезу с ветерком! К тому же, знаю я одно хорошее местечко, где подают особенно вкусный куриный бульон!

— Но мы не одни будем, — остановил ее сын, как бы обращаясь только ко мне, — папа с бабушкой тоже хотят с нами.

— Папа с бабушкой? — оскалилась женщина-генерал, посмотрев на моего Сашку сверху вниз. — Александр Владимирович с Ольгой Андреевной?

Дама, на первый взгляд, не сказала ничего особенного. Лишь назвала имена моих бывших родственников. Но произнесла их так, словно была людоедом и в данный момент прикидывала, как бы им отвернуть головы, чтобы в кастрюлю с ногами помещались.