Рогожин оказывал Бьянке знаки внимания. Сначала делал это ненавязчиво, но постепенно становился все более настойчивым. В итоге о его интересе уже знали все, как и отец. Надо отдать должное матери Натали — по словам отца она вела себя очень достойно и на знаки Рогожина не отвечала, как и старалась избегать скандалов. Несколько раз и отец разговаривал с компаньоном, но разговоры эти ни к чему не приводили. Даже наоборот, Рогожин становился все более одержимым — буквально не давал Бьянке проходу.

Накануне трагедии у них был корпоратив, с которого Бьянка ушла очень рано. По словам отца, именно там и случилось что-то, но что именно он не мог сказать. После этого живой Бьянку уже никто не видел.

Савелий долго сидел на крылечке и обдумывал каждое слово отца. Взвешивал их и делал выводы. В конце концов, пришел к выводу, что в смерти Бьянки виноват именно Рогожин. Неужели там, на корпоративе, ее изнасиловали? И не кто-нибудь, а исполнительный директор и владелец акций компании? Напрямую отец об этом не сказал, но складывалось все именно так. И отец об этом знал, потому и продал свой пакет акций вскоре после трагедии.

Можно ли считать отца виновным в смерти матери Наты? Отчасти, наверное… Ведь он мог предотвратить эту трагедию, если бы нашел рычаги давления на Рогожина. Но он этого не сделал. Да и сейчас не особо помог сыну разобраться во всем. О событиях тех лет отец вообще говорил с неохотой, каждое слово из него приходилось тянуть. Напоследок он велел Савелию сидеть смирно в деревне и не отсвечивать, сказал, что его люди уже занимаются Рогожиным, и скоро станут известны подробности покушения. Ну а пока Савелию лучше считаться пропавшим без вести.

Перед тем, как отправиться в кровать, Савелий набрал Дениса. Время было позднее для звонка, но начальник охраны уже привык к такому и даже не удивился. Разговор получился коротким — поручил Денису Савелий то, к чему пришел сам. Следовало серьезно побеседовать с тем самым патологоанатомом, что изменил свои показания. Выведут того на чистую воду — узнают правду.

Натали

С утра пораньше Натали наварила большую кастрюлю картошки, нарвала побольше зеленого лука. Вчера она прикупила селедки. Все! Ее совесть чиста, и голодать народ не будет. Ну а дальше пусть уж сами справляются тут, без нее.

Еще до прихода строительной бригады, она разбудила Мамонтова, дала ему указания, куда можно соваться, а куда не следует, и велела строго следить за строителями и руководить процессом.

— Ты надолго? — только и спросил он.

— На весь день. Вернусь вечером.

Путь ей предстоял не близкий, потому и отправилась с утра пораньше.

Не успела Ната миновать поляну, как заметила некоторую странность, не свойственную лесу в их краях. Туристов у них не было, если не считать тех редких родственников, что приезжали к кому-то в деревню. Да и те еще только летом приедут. Но сразу за поляной кто-то явно отдыхал, ну или пробыл в лесу достаточно долго. Об этом говорила небольшая кучка мусора возле поваленного дерева. Были там и бутылки из-под пива — Ната насчитала штук десять. Вряд ли столько вылакал один, хотя… тут она утверждать не бралась. В любом случае, тут кто-то пробыл долго, и ее дом с этого места отлично просматривался. Нехорошее предчувствие, что именно за ее домом и велось наблюдение, не заставило себя ждать. А это значит, что наблюдатель знает о Мамонтове, как и том, где он прячется.

Ната прибавила шагу — следовало вернуться до наступления темноты.

К дому егеря она подходила, когда солнце уже было почти в зените. Устала и запыхалась и первым делом делом рухнула на ступеньку крыльца, чтобы отдышаться.

— Наталка, ты чего тут? — долговязая фигура дяди Коли — местного егеря выросла на пороге. — А я смотрю, ты ли это. В дом не заходишь, с чего это?

— Я, дядь Коль. Запыхалась слишком, — с улыбкой сообщила Ната.

— Бежала что ли?

— Ага. Торопилась.

— А чего? Гнался за тобой кто? — рассмеялся егерь.

Дядю Колю Ната знала с детства. Подружились они с отцом ее, как только перебрались они жить в деревню. Началось все с шапочного знакомства, а переросло в крепкую дружбу. Много дней Ната провела в этом домике, посреди густого леса. Скольким тонкостям научил ее именно дядя Коля. И относилась к нему Ната как к родному, хоть в последнее время и не часто доводилось видеться. Сама она редко выбиралась в такую даль, все дела, да дела… А дядя Коля так и вовсе бывал в деревне не чаще пары раз в год. Как сам говорил, отвык он от цивилизации, а все нужное для жизни дает ему лес. Вот и семьей этот лесной затворник так и не обзавелся. Когда-то была у него девушка, но отказалась она жить с ним в лесу. И больше он уже ни с кем и не сближался.

— Пошли в дом. Накормлю тебя, да чаем отпою, — скомандовал дядя Коля.

Когда Ната отдала егерю все настойки и мази, которыми регулярно снабжала его, радовался он как ребенок, разве что, не приплясывал. Особенно рад был бальзаму на целебных травах и ягодах, что готовила Ната специально для него. Расходовал этот бальзам дядя Коля экономно, добавлял по чайной ложечке в чай, и ценил его на вес золота. А ведь и в травах разбираться Нату отчасти научил и он, не только бабушка.

— Вот, значит, как? Прячется он у тебя? — протянул дядя Коля, когда Ната все ему рассказала.

— Да если бы прятался! — с досадой проговорила Ната. — Все больше высовывается. А за ним, вот, уже и слежка ведется.

Чем больше думала, тем сильнее склонялась к мысли, что наблюдали именно за ее домом и за Мамонтовым. Ну а дядя Коля, в своей глуши, даже об авиакатастрофе не слышал.

— Что-то я волнуюсь, — вздохнула Ната.

Она, и правда, волновалась все сильнее. Желание отомстить в ее душе не утихло, но эта же душа противилась даже мысли о том, что кто-то может нанести ему вред. Только не в ее доме. Не тогда, когда взвалила на себя заботу о нем.

— А как ты говоришь его фамилия? — уточнил егерь.

— Мамонтов.

— А это не тот?..

— Сын его это, дядь Коль, — кивнула Натали.

Скрывать что-то не имело смысла — их историю Ната поведала егерю сама, когда не стало папы.

— Бывает же так. Знать, сама судьба привела его к тебе, — хмыкнул дядя Коля. — Вот что! Предложи-ка ты ему перебраться ко мне. Понадежнее это место для отсидки. Да и ружье у меня имеется, — кивнул он на стену, где и весело то самое ружье.

Пробыла в доме егеря Ната еще часа два. Накормил он ее свежей ухой и с собой дал рыбы, что наловил с утра в лесной речушке. Перед уходом Ната пообещала, что серьезно поговорит с Мамонтовым. Если получится сбагрить его, ей же легче будет.

Савелий

— Сава — друг, бывай!.. Точно, не хочешь пропустить с нами по пивку?

— Не, Сергеич, не могу, — пожал руку прорабу Савелий. — Племяшка скоро вернется, а мне еще прибраться нужно. Да и не одобряет она этого дела, — щелкнул он пальцами по шее.