Зоя сморщила напудренный носик и стала напряженно думать.

– Я собрала все документы, разложила по порядку. Папку положила на свой стол, как обычно… – Она вдруг встрепенулась. – Иван Николаевич! Я перед уходом все проверила!

– Сейчас не об этом речь, – сказал Иван почти ласково. – Вопрос заключается в том, кто из сотрудников или посторонних лиц заходил в канцелярию вечером.

– Из сотрудников никто не заходил. – Зоин голос прозвучал на этот раз неуверенно.

Мы с Луценко переглянулись.

– Зоя. – Иван внимательно посмотрел на секретаря. – Ты никуда не выходила? – И заметив замешательство женщины, сурово предупредил: – Только говори честно.

– Я выходила в туалет, – сказала Зоя и спросила: – Я что, в туалет выйти не могу?

– Можешь, – согласился Луценко. – Иди, работай.

Расстроенная, Зоя встала со стула, поправила короткую юбку и вышла из кабинета.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами Иван. – Кому это понадобилось? И кто аноним? Его бы установить, но как?

– Надо подумать, кого совесть могла затерзать, – сказал я.

– Иванова будем информировать? – спросил Иван.

– Конечно! Это же реальная версия! – сказал я с волнением. – Если был яд, то все произошедшее объяснимо.

– Что делать собираешься? – спросил Луценко.

– Надо, чтобы Иванов вынес постановление об эксгумации трупа.

– Он пойдет на это? – засомневался Иван.

– А чего сложного: вынести постановление и согласовать с родными.

– Договоришься с ним, – сказал Луценко и посмотрел на часы. – Полчаса подождешь. К начальнику поднимусь.

В кабинет зашел Луценко.

– Ну, что, адвокат, заждался? – спросил он, усаживаясь за стол.

Я промолчал. Сам тон, каким был задан вопрос, мне не понравился.

– Тебе самые свежие новости сообщить? – спросил Иван. – Одна плохая. Другая очень плохая. Выбирай, с какой начинать?

– Начинай с плохой, – сказал я.

– Добро, – сказал Луценко. – На тебя поступило заявление о нанесении травм гражданину… – он заглянул в бумаги, – Карпову.

– И что?

– Ничего, – ответил Иван. – Объяснение напишешь, и материал в архив сошлем.

– Я ничего писать не буду, – жестко ответил я. – Ты что, не понимаешь, что это подстава?

– Я понимаю, но заявление зарегистрировано.

– Тогда я хочу, чтобы опросили Ахмедова.

– Это двоюродный брат начальника управления, – ответил Иван.

– Мне без разницы, кто он, – ответил я и вытащил мобильный телефон.

– Ты куда звонишь? – спросил Луценко.

– В управление собственной безопасности, Кудрявцеву.

– Прекрати, слышишь! – попросил Иван. – Не надо никуда звонить. Я переговорю с Ахмедовым, и тебя оставят в покое.

– Ничего себе, тема! – возмутился я.

– Пойми, – примирительно сказал Луценко. – Ты ушел из системы, но я здесь работаю и поэтому вынужден подчиняться и выполнять приказы, как бы мне этого ни хотелось.

– Да кто такой этот Ахмедов? – возмутился я. – Если ты перед ним мельтешишь? – Я намеренно это сказал, зная обостренное чувство самолюбия Ивана.

– За базар отвечай, – нахмурился Луценко.

– Я всегда отвечаю за свои слова, но не могу понять твою позицию.

Иван ненадолго замолчал, а потом спросил:

– Тебе поведать об очень плохой новости?

– Валяй!

– Час назад в своей квартире обнаружен труп Захарова.

Вот это был удар ниже пояса.

– Ты почему сразу не сказал? – спросил я.

– А чем бы ты ему помог? – задал встречный вопрос Иван. – Поехали на место.

* * *

Когда мы с Луценко прибыли в квартиру бывшего следователя, там уже находилась оперативная группа из местного отдела полиции. Иван поздоровался с крепким мужчиной в штатском – заместителем начальника отдела Воробьевым.

– Привет, Коля. – И спросил: – Кто обнаружил труп?

– В полицию позвонил сосед Захарова и сообщил, что тот умер, – ответил Николай. – Когда мы приехали, то обнаружили его в ванной. Он повесился на батарее.

– Понятно, – сказал Луценко. – Что еще говорит сосед?

– Дверь в квартиру была не заперта.

– Где он сейчас?

– В отдел отвезли. Сейчас его опрашивают.

– Предсмертную записку обнаружили? – спросил я.

– Не нашли, – ответил Воробьев.

Труп Захаров лежал в комнате на полу, лицом вверх. На шее четко просматривалась странгуляционная борозда.

– Другие повреждения есть? – спросил Луценко, склонившись над телом.

– Нет, – ответил эксперт. – Думаю, что это суицид. Тем более от него спиртным разит. Точную причину смерти установлю только после вскрытия.

– Когда вскрытие будете проводить? – спросил Иван медика.

– Вообще, завтра, но если надо срочно, то договаривайтесь с начальством, – ответил эксперт.

– Решим, – сказал Луценко и, коротко поговорив с молодым следователем, составлявшим протокол осмотра места происшествия, взял со стола упакованные в картонную коробку водочную бутылку и стопку.

– Я их передам на экспертизу лично, а ты подготовь постановление.

– Иван Николаевич, вы только не забудьте. Это все-таки вещественные доказательства! – на всякий случай предупредил следак.

– Не учи ученого! – отмахнулся Луценко.

Прибыла труповозка.

– Везите в первый морг, – приказал Иван. – Взяли, быстро! – скомандовал он и, заметив, что санитары топчутся на месте, прикрикнул: – Живее булками двигайте!

Санитары переглянулись, и один из них, постарше возрастом, выступил вперед:

– Две тысячи заплатите, тогда доставим в один час, а так только завтра утром: заявок много.

– Ты слышал? – повернулся ко мне Иван и передразнил: – Две тысячи заплатите, иначе они не повезут…

Затем грозно посмотрел на санитаров.

– Вы что, за баблом уже поля не видите? Офигели совсем? Полицию внаглую на деньги разводите? – И громоподобно прорычал: – Вымогатели хреновы! Да я вас сейчас обоих в камеру запру!

Старший санитар уже понял, что, не разобравшись в ситуации, сболтнул лишнего.

– Вы неправильно поняли, – зло сказал он и стал упаковывать труп в полиэтиленовый пакет.

– Вот так-то оно лучше, – уже спокойно проговорил Луценко.