Вот еще один парень, жилистый, с неприятным выражением лица, сидит и пьет в одиночестве в уголке. Он похож на актера-неудачника, который никогда не получил бы роли в «Билле»[14]. Достаточно одного мгновения, чтобы понять, что этот человек совершенно разочаровался в окружающем мире. У него тонкие губы, недобрые настороженные сверкающие глаза и неопрятная внешность. Он не может быть Кевином. Представить себе не могу человека, с которым имела бы меньше общего, чем с ним, а я точно помню, что Конни сказала, будто у нас много общего.

Третий, и последний, одинокий посетитель — коренастый потный мужчина, сидящий за столом у камина. Я вижу, как он достает из кармана брюк носовой платок, сморкается и вытирает лоб. Очаровательно. Наверное, это Кевин. Он выбрал столик у камина, потому что это чрезвычайно романтично для первой встречи. Расхрабрившись — здесь мне ничего не угрожало, — я соскочила с табурета, подхватила свой апельсиновый сок и направилась к камину.

— Наверное, вы Кевин? — спросила я, весело улыбаясь.

Но в этот миг откуда-то появилась хорошенькая брюнетка, устремившаяся прямо к «Кевину». Они поспешно приникли друг к другу и слились в энергичном поцелуе. Наверное, они встречаются месяцев шесть: достаточно долго, чтобы чувствовать себя уютно в присутствии друг друга, но в то же время не так долго, чтобы потерять вкус к сексу. Я пробормотала что-то по поводу того, что мне нужна пепельница, хотя я не курю. Но парочка в любом случае не слышала меня, они были слишком поглощены друг другом, чтобы обратить внимание на какую-то странную даму. Я взяла пепельницу и принялась обдумывать, вернуться ли мне за стойку бара или просто уйти. Вся эта идея со свиданием вслепую была нелепой. Держу пари, этот Кевин намерен заставить меня ждать впустую, а если даже он придет, он мне не подойдет. Нужно посмотреть правде в глаза: как он может стать для меня подходящим бойфрендом? Мне вообще не нужен бойфренд.

— Сюда, дамочка. У вас встреча со мной.

Что? Я оглядываюсь и вижу, что обладатель недоброжелательной внешности обращается ко мне. На его лице играет усмешка.

— Вы Кевин?

Имя совершенно не подходит ему. Его могли бы звать Хью или Ланс.

— Вы не рады? — ухмыляется он. Сидит, развалясь на своем стуле, и ему не хватает вежливости выпрямиться в моем присутствии. Он бросил пронзительный взгляд на бочкообразного «Кевина», и я увидела на его лице неприкрытое презрение. Он тощий и поэтому считает себя лучше того другого парня. Он с первого взгляда стал презирать толстого «Кевина», значит, он должен презирать и меня тоже, поскольку очевидно, что я никогда не была очень стройной. Мне он не нравится, потому что судит меня. Мне он не нравится, потому что не видит в другом «Кевине» ничего хорошего. Это не мой тип. У меня ушло всего несколько секунд, чтобы сделать подобный вывод. Интересно, сколько времени должно пройти, прежде чем я смогу уйти, не теряя достоинства. — Пока вы стоите, закажите мне горькое пиво, — заявляет Кевин.

Я прикусываю губу, чтобы удержаться и не подсказать ему, что он должен сказать «пожалуйста», как обычно подсказываю мальчикам. Я припускаю рысью к стойке бара, мысленно добавив к списку его недостатков «грубый» и «скупой».

Вторник, 26 сентября 2006 года

Дженни не позволила Тому встретиться со мной и с Крейгом в тот уик-энд, но нам удалось собраться сегодня, потому что она работает допоздна и спустила его с привязи при условии, что он вернется домой до полуночи.

— Почему, дружище? Что может произойти после? Ты превратишься в тыкву? — спрашиваю я.

Том пожимает плечами, но не отвечает. Он понимает, что оказался под башмаком, и у него нет иного выхода, разве что хранить молчание и надеяться, что я не буду слишком долго подкалывать его.

— Наверное, она чертовски хороша в постели, если ты готов пожертвовать свободой, самоуважением и прочими разнообразными девицами?

Он сердито смотрит на меня и старается поменять тему разговора:

— Где Крейг?

— У него какое-то собрание в школе. Кажется, он сказал: ассоциация родителей.

— А ему доплачивают за то, что он задерживается допоздна?

— Не думаю, — пожал я плечами.

— Тогда о чем он только думает?

— О том, чтобы присмотреться ко мне. Принести еще выпить?

Когда я возвращаюсь к столу с новой порцией, Крейг уже здесь.

— Ты подстригся, дружище, — отмечаю я. — Хорошо выглядишь.

Крейг подносит руку к волосам и вспыхивает, словно девушка.

— Спасибо, Джон. Я сходил в тот салон, который ты посоветовал.

— Спокойней, дружище. — Я обвожу насмешливым взглядом зал. — А то люди подумают, что мы педики.

— Вы двое очень сблизились, — со смехом замечает Том.

— Я не отказался бы жениться на Крейге. Он приятный, у него уважаемая профессия, и он хорошо относится к своим родителям.

— Отвяжись, Джон, — смеется Крейг.

У нас принято подшучивать друг над другом. По правде говоря, мы с Томом и Крейгом прикрыли бы друг друга от пули, если бы возникла подобная необходимость, хотя, надо признаться, навряд ли таковая возникнет. Но в любом случае мы хорошие друзья, просто потрясающие. Мы знаем все друг о друге, как могут знать только старые друзья. Нам не нужно пытаться произвести друг на друга впечатление, порой, когда мы встречаемся, мы почти не разговариваем, но все равно считаем, что хорошо провели время. Ребята, знают, откуда я происхожу, они и сами произошли из той же среды. Они знают и то, куда я направляюсь и каким образом добрался туда, где сейчас нахожусь. Они тоже пытались поднять свои задницы, карабкаясь по параллельным смазанным жиром столбам. Порой я стыжусь своего происхождения, но чаще мне стыдно из-за того, что я стыжусь своего происхождения. Моя семья — это добропорядочные, честные представители рабочего класса. Меня окружали плохие обои, дешевые нейлоновые простыни, дерьмовые консервы, но неплохие люди.

Ребята понимают это. Не многим такое дано.

Конни тоже понимала.

Боже мой, каким образом эта женщина снова проникла в мои мысли? Я пытаюсь избавиться от нее, вызвавшись сходить за выпивкой для Крейга.

Когда я возвращаюсь на место, слышу, как Крейг нудно рассказывает Тому детали собрания, которое только что провел. Том такой славный парень, он не показывает, что сыт по горло этими разговорами, и даже умудряется задавать в нужное время вопросы, пытаясь казаться искренне заинтересованным.

— Эти матери просто изумительные, — изливает свои чувства Крейг. — Так преданы школе и делу обучения своих детей. Мы собрали почти две тысячи фунтов во время летней ярмарки в конце прошлого семестра. Просто фантастика, правда? Сегодняшнее собрание было посвящено главным образом этому. Мы хотели решить, на что потратить эти средства.