От нахлынувших воспоминаний радостное возбуждение во мне сменилось новой волной тревоги.

— Ладно, нечего болтать, — подал голос аспирант, поднимаясь. — Сейчас важнее всего найти твою подружку как можно скорее и уйти обратно. Поднимайся.

Но я и с места сдвинуться не могла. Вцепившись в мобильник, невидящим взглядом таращилась в ярко сияющий экран. Сколько батарея еще продюжит? Час, два? А Оксана? Страшно подумать, что с ней может сделать это… эта… книжка, вознамерившаяся попитаться.

— Это я виновата.

— Нет, — Бранов старательно отряхивал свитер от веточек и сухих листьев. — Все это лишь случайность. Предугадать, какая из книг пробудится, очень сложно. А уж обычным людям и подавно.

Я покачала головой. Вину свою чуяла как никогда остро.

— Если Оксана пострадает, это будет на моей совести. Я ведь знала, что произойдет. Поняла, едва «Император» засиял, как в тот раз, на кафедре. И если бы я не спряталась, она сейчас была бы не одна, а значит…

— Это значит, — строго заговорил Бранов, — что ты и твоя подружка сейчас в полубессознательном состоянии болтались бы в материи книги, а уже назавтра вас искали бы друзья и родня. Матери расклеивали бы листовки и изо дня в день ждали вашего возвращения, не желая мириться, что их дочерям присвоен статус «пропавшая без вести». Ты правильно сделала, что спряталась. Помочь Оксане все равно ничем не смогла бы. Так что прекрати уже развозить сопли, погеройствуешь в следующий раз.

Я глядела на аспиранта с легким испугом. Прозвучало жестко, но до чего же правильно. Его слова хоть и немного, но отрезвили меня. Я хотя бы сумела найти в себе силы подняться.

— Спасибо, — цепляясь за руку, промямлила я.

— Боюсь, банальным спасибо ты не отделаешься, — сощурился он.

— Если желание будет в пределах разумного, — улыбнулась я. — Тогда…

— Тише! — насторожившись и подавшись вперед, Бранов коснулся пальцами моих губ. — Слышала?

Слышала что? Как кровь, гоняемая бухающим сердцем, зашумела в ушах?

— О чем вы? — вглядывалась я в силуэт мужчины, замершего совсем рядом.

Бранов снова тшикнул и сделал пару шагов в сторону зарослей. Призывно помахал рукой. На цыпочках, я подкралась, встав у него за спиной.

— Слышишь?

Я напрягла слух, старательно не обращая внимания на спускающийся все ниже волнительный жар. Ну зачем он вообще моего лица дотронулся?

— Ничего я не…

Снова легкое касание рукой, но на этот раз плеча, призывающее замолчать.

Собрав всю волю в кулак, я перевела взгляд с аспиранта на чернеющие разлапистые кусты. Сосредоточилась, и вскоре и впрямь начала различать звук,

— Что это?

Тонкий плач. Прерывистый, неровный. Больше похож на стон. Это явно не зверь, а значит…

— Это Оксана! Оксана! Оксаночка!

В груди затрепыхалась радость. Позабыв о пауках и прочих членистоногих тварях, что по праву должны были облюбовать каждую травинку и деревце, я, освещая путь мобильником, ринулась крушить кустарники, опутанные лианами. На удивление, растительность беспрекословно подчинялась, и пару секунд спустя я была уже достаточно далеко от места привала.

— Мика, стой! Остановись!

Бранов несся следом, а я только подбавила ходу, ведь плач стал совсем хорошо различим, а значит, мы рядом. Вывалившись из очередного тропического плетения, я, взвизгнув, с размаху ухнула в воду почти по пояс.

— Ян!

Подоспевший аспирант схватил меня за шкирку и выдернул на берег. А вот мобильнику повезло куда меньше. Едва я оказалась в воде, он куском мыла выскользнул из рук, сверкнул напоследок и ушел на дно.

— Мой телефон! — едва не бросилась я вплавь. — Дайте свой! Дайте мне свой!

— Да угомонись ты, — отстранился аспирант. — Успокойся!

Глубоко вдохнув, я вцепилась в брановскую ладонь. От волнения тряслись поджилки. Плач пропал или, быть может, Оксана, заслышав, что кто-то приближается, испугалась?

Убедившись, что нестись сломя голову больше я не намерена, аспирант перенаправил световой луч, освещая пространство вокруг.

— Снова болото, — простонала я, ясно различая блики воды, покрытой островками зеленой ряски.

— Час от часу не легче, — вторил мне аспирант.

Перед нами и впрямь раскинулась топь. Хотя местность была похожа скорее на лес, подтопленный вышедшей из берегов рекой. То там то сям виднелись сухие островки и тропки, а деревья палками торчали из воды и выглядели чуждо.

— Оксана-а-а!

Мой зов, огласив окрестности, будто тут же потонул в тине. Я снова набрала в грудь побольше воздуха.

— Окса-а…

— Тише ты!

Бранов, что было силы, тряхнул меня, призывая замолчать.

— Нужно ее позвать, чтобы…

— Похоже, это была не Оксана, — совсем тихо проговорил он, осторожно, словно опасаясь сделать лишнее резкое движение, приподнял теперь уже единственный источник света повыше. — Гляди. Там. В кустах.

Я напрягла зрение и невольно, от волнения, задержала дыхание.

Пугающая, безмолвная тишина, а затем шуршание и пара, сверкающих, будто фосфоресцирующих кошачьих глаз уставилась на нас из зарослей. Полный острых зубов рот разинулся в немом, но явно угрожающем «ша-а-а-а».

— Ян Викторыч, — выдохнула я, шаг за шагом отступая за спину аспиранта. — Спокойно, без лишнего шума, очень медленно уходим.

— Что не так?

Бранов нахмурился, все еще пытаясь разглядеть в зарослях сопящее существо, а я задрожала всем телом не в силах и слово вымолвить.

Что не так? Да все. Решительно все!

Нам крышка. Тварь в кустарнике нас явно заметила, а значит, до броска оставались считанные секунды.

Уж мне ли не знать? Ведь это я придумала…её.

— Просто поверьте мне, Ян Викторыч! Уходим.

Стонущее рычание возобновилось, а у меня сердце в пятки ушло. Ну вот запотемилось мне разнообразить сказочный мир кошколюдами. До жути кровожадные твари, надо признать. И если сражения с ними доблестных книжных воинов в лесных дебрях выглядели эпично, то на деле же… У нас ведь ни оружия, ни когтей. Младенцы, ей-богу!

— Кто это? — Бранов продолжал водить мобильником в воздухе, освещая все вокруг.

— Кошкот, — не дыша, потянула я его за руку. — А точнее тот, кто освежует нас заживо, если мы сию секунду не уберемся.

Кошачьи глаза, будто подтверждая мои слова, вновь злобно сверкнули, отражая свет фонарика.

— Ты уверена? Оно не выглядит таким уж…

Аспирант, вопреки моим шипениям и предупреждениям, сделал робкий шажок навстречу зверю. И совершенно напрасно.