Он видел, как пущенная в створ лобового стекла пуля врезалась в его край и наверняка разнесла голову шоферу.

Чахлик промахнулся…

Что он скажет теперь Титану? Хотя и у Чахлика тоже были вопросы! Почему менты подъехали так быстро? Если бы эти придурки не включили сирены и он бы не знал так хорошо подвалов разбитых пятиэтажек, то, пожалуй, сидел бы уже в «воронке»… Андрей опять поежился, теперь уже не от холода. Шум наверху стал слабее. Он встал и на цыпочках прошел в другое подвальное помещение. Здесь было маленькое окошко, похожее на бойницу. Осторожно продвигаясь вдоль стен, Чахлик прокрался к нему и немного погодя выглянул наружу.

Район в отдалении был огорожен красно-белой лентой. Снаружи бродили люди с телекамерами и микрофонами. Внутри на обломках суетились милиционеры и эксперты. Андрей насчитал двадцать человек, из них он разглядел пятерых генералов и полковников.

«Ну что, задал я вам работку, волки? – Андрей самодовольно улыбнулся. – И ружье вам не найти: оно тут, в подвале».

Он вспомнил, как, привычно подхватив ружье, бросился прочь, потом по двору, потом вниз по обломкам лестницы, как забрался в узкую щель, пропихивая винтовку впереди себя. И, только оказавшись в подвале, вспомнил, что должен был бросить оружие на месте выстрела. Но не смог. Винтовка в руках давала ему ощущение силы и защиты, ему было жаль расставаться с ней.

Возле места происшествия засуетились журналисты. К ним подошел человек в генеральском мундире в сопровождении двоих экспертов, которые несли что-то в длинном черном пакете. Андрей старался разглядеть, что именно демонстрировали менты прессе, но репортеры окружили генерала таким плотным кольцом, что увидеть это было невозможно.

Чахлик отошел от оконца. Что ему делать теперь? Как же все-таки случилось, что он промахнулся? И что теперь говорить Титану? Если он не сможет убедительно объяснить причину своего промаха, то ему не жить… О деньгах Чахлик уже почти забыл. Тут бы собственную шкуру сохранить!

Ясно, что рассказывать о своих проблемах со зрением нельзя. Тогда его точно в живых не оставят. Тут нужно придумать что-то другое.

Может быть, что-то с оружием? Тогда наверняка он сможет оправдаться перед Титаном!

Андрей подошел к нише в железобетонной стене и запустил туда руку. Когда-то в детстве он с друзьями прятал в таких нишах сигареты и деньги. Теперь он вытянул из влажного сумрака винтовку с оптическим прицелом и положил ее на пол, на самый край световой полосы, проникавшей сквозь оконце.

Курить хотелось страшно. Андрей ощупал пачку сигарет в куртке. Нет, нельзя!

Он присел на корточки и принялся осматривать оружие. Скоро он с удивлением обнаружил, что прицел действительно не на месте. Он был чуть-чуть сбит – это легко можно было увидеть по контрольным рискам. Ненамного, на долю миллиметра, но этого вполне хватило для промаха.

Это значило, что он промахнулся не только из-за глаз. Даже если бы его зрение было идеальным, он все равно бы промахнулся. В любом случае.

Чахлик сел прямо на пол и задумался.

Как же это получилось? Кто и зачем сбил прицел? Или это Маркелов? Гад! И он же навел ментов! Но зачем? Неужели он ведет свою игру?

Ладно, об этом можно подумать после. Сейчас надо только выбраться отсюда. Титан узнает обо всем! Чахлик положил ружье обратно и ушел в темное помещение.

– Слушай, парень, ты достал уже! Нет здесь никакого Саши. Не звони больше, понял! – раздраженный женский голос в трубке сменили гудки отбоя.

Андрей повесил трубку и вышел из телефонной будки на ночную улицу. Телефон был, что называется, левый. Значит, связаться с Титаном он не мог. Может быть, тот и не хотел, чтобы с ним связывались? Не может быть! Чтобы вор в законе так подставил правильного пацана! Да и зачем?

Чахлик шел по улице, стараясь держаться в густой тени домов. И тут он вспомнил, что телефон этот дал ему Маркелов. Все снова стало ясно. Ладно, доберется он до этого спортсменишки!

Внезапно в голову Чахлику пришла совершенно ясная и естественная мысль. Кому Титан поверит больше – ему, человеку которого едва знает, или своему старому подручному Маркелову? Ответ напрашивался сам собой… И тут не помогут ни сбитый прицел, ни его рассказ о происках Маркелова… Остается только одно – прижать к стене самого Маркелова…

Значит, сейчас главное – избавиться от винтаря и заполучить вместо него другое, менее громоздкое оружие. И он знает, к кому с этим можно обратиться. Правда, придется обойти полгорода, не переться же со снайперской винтовкой по улицам, но ничего… Чахлик, оглядевшись, нырнул в придорожные кусты.

Сема Кац был, как говорила его мама, уродом и позором еврейского народа. Еврей-бандит! Как это может быть? Начитанный Сема возражал маме: а как же Беня Крик и все налетчики с Молдаванки? Мама плакала и говорила, что тогда были другие времена. Еврею некуда было податься… А философ Сема отвечал, что времена все одинаковы и что наступит еще пора, когда он будет как сыр в масле кататься. А потом садился в тюрьму.

Надо сказать, что Сема не был обычным уголовником. Он любил оружие со всей страстью восточного человека. И он был неплохим механиком и слесарем. За свою жизнь Сема изготовил для бандитов немало полезных в их нелегком труде вещей. Посидел, правда, тоже немало. Но воры не давали мастера в обиду: он никогда не испытывал тяжелых лишений и унижений. За страсть к оружию и по созвучию с фамилией Сема получил прозвище Клац.

Сейчас он был уже достаточно пожилым и обеспеченным человеком. Заказов в последнее время практически не было. Слишком много самого разнообразного оружия появилось в стране. Конечно, Клац приторговывал этим ширпотребом, но делал это только из-за денег, которые были его второй страстью.

Когда под утро во дворе залаяла собака, Сема подумал, что, может быть, сегодня он наконец получит серьезный и сложный заказ. Накинув халат, он поспешил открыть калитку в высоченном заборе, который наглухо закрывал дом и двор от посторонних глаз. Когда Клац увидел на пороге Чахлика, он даже не посчитал нужным скрывать раздражение:

– Чего надо? Ты чего приперся в такую рань?

– Пусти, дело есть. – Чахлик буквально внес старого еврея во двор.

– Легче, ты, в натуре, – прошипел Сема, с любопытством разглядывая тяжелый длинный сверток из полиэтиленовых пакетов и тряпок, который принес незваный гость.

– Ты один, Сема? – поинтересовался Чахлик.

– Один, один… Проходи, раз уж пришел. – Клац кивнул в сторону дома, а сам выглянул на улицу, зыркнул в разные стороны острым взглядом и закрыл калитку.

Чахлик поднялся на крыльцо и осторожно заглянул внутрь дома.

– Проходи, проходи, не бойся, – подтолкнул его в дом Сема. – Ну, Чахлик, с чем пожаловал? Винтарь, я смотрю, у тебя. На войну, что ли, собрался?

– На войну, Клац, на войну, – отозвался Чахлик, присаживаясь за круглый обеденный стол в центре комнаты. – Сменять хочу ружьишко на волыну с глушаком. Я знаю, у тебя такого добра полно.